— Вы, наверное, уже довольно давно знакомы с Авророй, — продолжал Джефри.
— Если хотите знать точно, завтра будет ровно четыре недели. — Голос Филипа звучал весело. — Понимаете, мне не хочется зря тянуть время.
У ее отца иной раз начисто отсутствовало чувство юмора, потому что он в ответ с тревогой произнес:
— Бог ты мой, а ваша импульсивность никогда не сбивает вас с правильного пути?
— Да что вы, по-моему, это жутко романтично, — ворвалась в разговор Миллисент. — Всего четыре недели! Впрочем, все понятно, будь я мужчиной, мне бы стоило один раз взглянуть на Аврору, и я бы пропала.
— Совершенно точно, — пробормотал Филип.
Лидия заметила, что он уклонился от ответа на вопрос Джефри. Да и можно ли было вообще на него ответить в нынешней ситуации? Надо ли пожалеть о сделанном шаге, он узнает только после того, как женится на Авроре. Ему предстояло еще столь много для себя уяснить — например, почему до сих пор ни один другой мужчина не зацапал ее, не женился или — почему она другим мужчинам сопротивлялась, а против него не устояла.
Однако дальше раздумывать обо всем этом уже было некогда, потому что в этот самый момент в гостиную вошла Аврора. На ней было воздушное платье из серого шифона, она двигалась очень быстро и легко. Щеки ее все еще пылали, а глаза сверкали невообразимо ярко. Задыхаясь, она сказала с хрипотцой:
— Опоздала? Я страшно сожалею. — Подойдя к Филипу, она взяла его за руку и на мгновение крепко сжала его ладонь двумя руками. Если бы несколькими часами ранее Лидия не видела следы слез на ее щеках и не была свидетельницей того, как Аврора в отчаянии хваталась за бутылку с джином, она бы сочла, что ее сестрица весьма убедительно играет роль страстно влюбленной женщины.
Всегда стремившаяся быть объективной, Лидия говорила себе: быть может, Аврора вовсе не разыгрывает роль, а в самом деле сгорает от любви. Но по крайней мере в одном можно не сомневаться: выпила она слишком много. Было совершенно очевидно, что она достигла уже такой стадии, что в любую минуту способна запеть или выкинуть какой-нибудь дико нескромный номер.
Некогда было раздумывать над тем, почему именно она все это проделывает, почему слишком много пьет и как бы готовится сгореть в пламени или уколоть палец с роковыми для себя последствиями, как это случилось с принцессой в сказке. Лидия, сама пребывавшая чуть ли не в отчаянии, сказала:
— Давайте пойдем в столовую и начнем обедать. Я просто умираю с голода.
Миллисент тут же ее поддержала.
— Я тоже, — простодушно воскликнула она. — К тому же Филип что-то слишком худ. Надо его подкормить. Аврора, ты научилась готовить, живя в своей лондонской квартире?
— О! Я просто изумительная повариха, — с придыханием ответила Аврора своим теплым хрипловатым голосом. — Тебе надо обязательно попробовать cog an vin
[1]
и boenfa la mode
[2]
в моем исполнении.
— Батюшки! А у нас сегодня на обед всего лишь бараньи отбивные. Но я уверена, что Филип будет доволен истинно английским блюдом, после того, что ему, наверное, приходилось есть в джунглях. Скажите мне, Филип, — вы сядьте там, рядом с Авророй, — скажите, крокодилье мясо съедобно? Естественно, я не имею в виду этих древних монстров, похожих на упавшие древесные стволы, а симпатичных молоденьких зверьков. Или они ужасно отдают илом?
Аврора захихикала. Она была обворожительна с этими ее пылающими щеками, тонкими белыми плечами и руками, выглядывавшими из воздушного платья, и слегка растрепавшимися темными волосами. То, что она под хмельком, несомненно, ей шло, так как лицо ее не казалось напряженным и изможденным, и выражение страха тоже исчезло. Если она всегда выглядела так в обществе Филипа, неудивительно, что он был околдован. Аврора, принцесса, порозовевшая от сна и от избытка выпитого нектара.
Филип, бросив искоса взгляд на Аврору, стал описывать, что он ел в различных странах. Молли, служанка, внесла бараньи котлеты и зеленый горошек, и обед продолжался. Лидии показалось, что он длился много часов, так как беззаботная веселость Авроры начала с тревожащей быстротой улетучиваться и невозможно было не заметить, что она почти не притронулась к еде, только поковыряла котлету вилкой. Один раз, пока Филип говорил, она подняла свои громадные глаза, глядевшие до тех пор вниз, и, похоже, в них стояли слезы. Впрочем, возможно, такое впечатление возникало из-за освещения — в комнате горели свечи. Но так или иначе она совсем замолчала. Когда все встали из-за стола и вошли в гостиную посидеть у камина, она забилась в угол на некотором расстоянии от остальных. Черноволосый призрак, а не женщина…
Миллисент вдруг спросила:
— Детка! Ты что — заснула?
Аврора вздрогнула так, словно ее разбудило что-то гораздо более грозное, чем голос матери, и торопливо ответила:
— Нет, но почти. Когда Филип пойдет к себе в гостиницу, я выйду ненадолго подышать свежим воздухом, а потом — прямо в постель.
— Конечно, не следует думать, будто кто-то пытается ускорить мой уход, — добродушно пошутил Филип. — В таком случае пошли. Можете проводить меня через деревенский луг.
— Детка, надень плащ! — крикнула Миллисент. — На открытом воздухе будет прохладно. И возвращайся не поздно. У тебя ужасно усталый вид.
— Минут десять, не больше, если только Филип не угостит меня рюмочкой, как говорится, на сон грядущий.
— Я не стану подносить вам рюмочку, — твердо заявил Филип. — Вы дойдете со мной до дальнего края луга, а потом повернете назад и сейчас же возвратитесь домой.
Миллисент хотела подождать Аврору.
— Нам надо так много обсудить, — заявила она. — Мы еще не поговорили даже о том, кого приглашаем на венчание, а до него осталось всего три недели! Нехорошо так поступать — людям надо дать время для сборов. Мы должны начать составлять списки приглашенных. — Она расплылась в счастливой улыбке. — Я обожаю это занятие — составлять списки. Приятно! А этот крокодиловый мужчина довольно славный — верно? Хотя и не совсем…
— Не совсем что? — резко спросила Лидия.
— Что ты, роднуша, я ведь вовсе не собиралась его критиковать. Я всего лишь хотела сказать — не совсем того типа мужчина, которого способна выбрать Аврора.
— Почему это?
— Не могу объяснить. Словами этого не выразить. Просто я нутром чувствую, что они не смогут понять друг друга. Ах, ну да ладно. Может, я ошибаюсь. Не исключено также, что именно это им и нравится.
— Наверняка, — сухо заметил Джефри. — Прошло уже полчаса после их ухода. Чтобы пересечь луг, Авроре потребовалось бы ровно пять минут, если бы она не затягивала прогулку. Так что я предлагаю пойти спать.
— Лечь спать?
— Вашей дочери двадцать пять, и Филипу, несомненно, под тридцать. Вряд ли это тот возраст, когда ждут, чтобы детки пришли домой.
