Пока Лидия спускалась по лестнице, ее преследовал его громкий смех.
Однако, оставшись один, человек в кабинете быстро закрыл дверь, а потом начал вытирать покрывшийся испариной лоб.
— Теперь можете выходить, — сказал он измученным голосом. Дверь маленькой ванной комнаты позади него медленно открылась.
VIII
Было часов двенадцать дня с небольшим. К телефонной будке на окраине подъехал длинный лимузин, из которого вышел мужчина. Он обошел машину и открыл противоположную дверцу своему спутнику — им оказалась девушка.
Девушка рванула дверь телефонной будки. Когда мужчина попытался последовать за ней, она попробовала захлопнуть дверь перед его носом.
— Здесь место только для одного человека.
— Да что вы! Для таких худышек места вполне хватит, — весело сказал он. — Пожалуйста, не оставляйте меня на улице. Ветер ведь. Такой холод!
— Холод… Это вы мне говорите?! — пробормотала она.
Спросив, куда звонить, она помедлила, прежде чем опустить в щель автомата монеты.
Все это время она остро ощущала у себя за спиной человека, следящего за всем и внимательно слушающего каждое слово. Волнение, которое она неизменно испытывала от одной его близости, уже не было волнением. А если и было, то волнением совсем другого рода — опустошающим и опасным.
Услыхав в трубке высокий голос Миллисент, она заговорила:
— Мама? — Когда она в последний раз называла Миллисент «мамой»? Наверное, когда ей исполнилось восемнадцать. Почему же она сейчас обратилась к ней так? — пронеслось у нее в голове.
— Аврора! Нет, это не Аврора!
— Да, это я. Послушай, мама, в моем распоряжении всего одна минута…
— Но откуда ты звонишь, детка? Не из Эдинбурга?
— Нет, сейчас не из Эдинбурга.
— Но ты вышла замуж, детка?
— Конечно. — Замялась ли она? Нет, вряд ли. — Мама, я тороплюсь на поезд. У меня в самом деле всего одна минута. Лидия дома? Я хочу с ней переговорить.
— Ее здесь нет. Она в Лондоне. Поселилась в твоей квартире в надежде, что ты вернешься. Деточка, ты ведь вернешься? Скажи мне.
— В данный момент нет. Позднее — обязательно. — Она сочувствовала, что мужчина сзади подталкивает ее под локоть. — Мама, пожалуйста, передай Лидии мою просьбу. Важную просьбу. У меня больше не будет времени звонить. Скажи ей, что, раз она не хочет переслать по почте фермуар — ну, знаешь, тот, что мне преподнесли в подарок к свадьбе, —
я о нем писала, — пусть она отнесет его в контору мистера Арманда Виллетта и оставит там на хранение. Тогда я смогу его забрать, когда вернусь в Лондон. Вещь довольно ценная. Я не хочу, чтобы она валялась просто так. Ты поняла?
— К мистеру Арманду Виллетту. Скажи его адрес.
— Пайн-Стрит, дом 34, wc 1. Он стряпчий. Я у него работала. Ему я написала письмо, в котором все объяснила. Ты уверена, что тебе все ясно?
— Думаю да, дорогая. Но все-таки где ты сейчас?
— В телефонной будке, и поезд вот-вот отправится. — Она почувствовала, как ее плечо сжала железная рука. — Мне надо бежать.
— Но, Аврора, за кого ты вышла? Ты мне не сказала…
— Мама, я не… — торопливо начала она.
Одной рукой мужчина закрыл ей рот, а другой вырвал у нее телефонную трубку.
Она взглянула на него. Лицо мужчины было освещено сверкающей улыбкой.
— Зачем вам это понадобилось? Чудовище вы этакое! Как же я вас ненавижу!
Глаза ее наполнились слезами гнева и боли. Она резко отшатнулась, избегая прикосновения его ласкающих рук. Но в телефонной будке было тесно, и она была прижата к стеклянному окну.
— А знаете, ведь в самом-то деле вы вовсе меня не ненавидите. — Глаза его были прищурены. Нежные, улыбающиеся, манящие. — Но мы ведь хотим немножко дольше сохранить нашу тайну. Хотим? Да?
Она почувствовала себя загипнотизированной. Как всегда. Да и все равно иного выхода нет. Она беспомощно кивнула и позволила взять ее за руку, когда они выходили из будки на улицу, где дул холодный ветер. В глазах ее все еще стояли слезы.
IX
— А я вам говорю, это прекрасная идея, — настойчиво заявила Лидия, обращаясь к Филипу. — Мисс Уилберфорс отправится за город и будет жить вместе со своей сестрой. Нам следовало бы знать, что у всей этой глупой тайны имеется простое объяснение.
— Вы говорите, этот самый Виллетт — человек пожилой и некрасивый.
— Да уж, совсем некрасивый. У него такой вид, словно все эти тетушки его источили, прямо как муравьи или жучки-точильщики. Это тучный, отнюдь не романтичный пожилой холостяк, у которого, как принято говорить, «под грубой внешностью скрывается золотое сердце». Как иначе можно объяснить, что он с такой готовностью взял на себя новую заботу — приютить еще одну старую женщину?
— Похоже, что с чрезмерной готовностью.
— Филип! Почему вы такой подозрительный?
— И вы полчаса назад были настроены так же.
— Я знаю, но это было до того, как я его увидела. Уверяю вас, что трудно представить себе мужчину, менее похожего на Дон-Жуана. А кроме того, мы даже не знаем, холостяк ли он. Возможно, у него есть жена.
— Детка, ни у одного мужчины, обремененного таким множеством теток, жены быть не может.
Лидия невольно остановилась. Они шли вдоль опушки парка. Деревья отбрасывали тени, отчего трава была огуречно-зеленого цвета, как на картинах импрессионистов.
— Вы назвали меня «деткой», — сказала она без всякого выражения.
— Да, назвал. Вам такое выражение подходит.
— Пожалуйста, больше не называйте меня так. Вы делаете это просто по привычке. Вы даже не спросили, узнала ли я что-нибудь об Авроре. Нет, решительно ничего. Мистер Виллетт был — или казалось, что был, — так же озадачен, как и мы. Хотя, по-моему, он не считал, что со стороны Авроры это была такая уж неожиданная выходка. Он сказал, что Аврора очень привлекательная девушка. Спросил, каких действий я от него жду — аннулировать ли свадьбу или, может, чего-нибудь другого.
Филип взял ее за руку повыше локтя:
— Лидия, вы слишком много говорите. Давайте оставим Аврору на попечении выбранного ею супруга. Она, знаете ли, прекрасно умеет сама о себе позаботиться.
Его спокойствие вывело Лидию из себя.
— Как вы можете таким вот «объективным» тоном говорить о ней? Ведь вы ее любили, — разве нет? А если нет, почему просили ее руки?
— Она меня ослепила и околдовала, — пробормотал Филип. — Мне хотелось всегда иметь возле себя эту красоту, которую можно рисовать на холсте. Не надо пытаться превращать мечту в реальность. Или, пожалуй, вернее будет сказать, — призрак в реальную женщину.
