Дункан зажег свечи, и они, уютно устроившись друг против друга за столом на кухне, неторопливо ели и болтали о его работе, о ее музыке, о концертных шоу, которые, как выяснилось, они оба хотели бы посмотреть, и о том, что уж поскорее бы Дезмон и Луи убрались к себе во Францию.
Во всем этом было какое-то милое очарование. Поначалу ей казалось, что их беседа напоминает разговор двух добрых подруг. Однако она едва не рассмеялась, сообразив, что глупо сравнивать Дункана с подругой, поскольку любое слово, что они произносили, взгляды, которыми они обменивались, вызывали безумное желание обладать друг другом. С молчаливого взаимного согласия они старательно избегали говорить об этом, и только их глаза, в которых отражались блики свечей, выдавали их тайные мысли. Харли подумала, что они знакомы всего несколько дней, а в их отношениях произошло так много перемен.
Вчера она поняла, что для Дункана их любовь тоже была откровением. Он искренне изумлялся своим чувствам, которых не испытывал ранее, когда флиртовал и занимался сексом. А раз так, то Харли сделала для себя утешительный вывод, что он тоже не искушен в сердечных делах. Когда он терялся или смущался, то выглядел смешным и милым. Харли все это очень нравилось. Ее сердце трепетало от мысли, что с ней у него была первая, настоящая любовь и что теперь он принадлежит только ей.
Что помогло им найти друг друга? Их характеры и судьбы в чем-то были очень схожи. А может, их жизненные пути в какой-то момент и в какой-то точке случайно пересеклись, чтобы они встретились? Но кто сказал, что они будут вместе и дальше?
Харли поежилась от неприятной мысли и постаралась побыстрее прогнать ее прочь. А почему бы им, собственно говоря, и не быть вместе? Ведь сейчас они лежат в объятиях друг друга, она слышит, как их сердца бьются в унисон. Разве теперь их жизни не связаны судьбой? Но отделаться от вопроса, которого она боялась и который постоянно крутился в голове, было не так-то просто.
Как долго они будут вместе? Насколько прочны их отношения и их чувства? Дункан ни словом не обмолвился на этот счет и ни разу не сказал, что любит ее. Харли прекрасно видела, что он испытывает к ней чувство гораздо большее, нежели просто сексуальное влечение. Об этом ей говорят его забота о ней, его нежность, его взгляд, который он с нее не сводил вчера во время ужина. Однако он слишком часто напоминал, что никогда не дает женщинам никаких обещаний, и Харли запомнила.
Она подумала, что их отношения можно назвать по-разному: любовь или просто секс, — но кто даст гарантию, что они будут продолжительными? Ее мать пришла бы в ужас, если бы об этом узнала. Но с другой стороны, когда мать выходила замуж, ни у кого не было сомнений в том, что ее брак будет прочным и счастливым. Они с отцом венчались в церкви, в торжественной обстановке обменялись кольцами и поклялись в верности друг другу на всю жизнь. Ну и что из этого вышло? Муж ее бросил. Более того, когда она растила ее, свою дочь, и потом, когда Харли от нее уехала, мать всегда была одна. Мать просто боялась заводить новый роман, раз и навсегда потеряв веру в мужскую верность.
Сейчас, тесно прижавшись к теплому боку Дункана, Харли поняла все страхи матери. Ты живешь вместе с человеком, любишь его, радуешься своему счастью, а потом в одночасье все рушится и бесследно исчезает. И от мысли, что и в следующий раз, когда ты влюбишься в кого-нибудь, может произойти то же самое, тебе становится страшно. Но Харли сильно отличалась от матери по характеру. Она делала все, чтобы ничем не походить на мать, поскольку видела, как та страдает и боится жить нормальной жизнью. От мысли, что и она также будет испытывать страх перед реальностью, ей становилось просто жутко. Поэтому Харли считала, что безрассудно броситься с головой в омут лучше, чем всю жизнь бояться эмоциональных потрясений.
Да ей вообще не хотелось думать о любви! Она боялась признаться даже самой себе в том, что любит Дункана, не говоря уже о том, чтобы прямо сказать об этом ему. Раз уж он так осторожен в своих обещаниях женщинам, как бы он воспринял ее признание? Наверное, сбежал бы от неё на следующий же день. И каково было бы ей тогда?
Дункан сладко потянулся во сне и что-то неразборчиво пробормотал. Харли показалось, что он произнес ее имя. Ее душа пела и ликовала. Неужели она так запала ему в душу, что он видит ее во сне?
Дункан повернулся и скользнул ладонью по ее груди. Его рука замерла, а затем он пальцами принялся ласкать упругий бугорок ее соска.
Она не успела даже спросить, проснулся ли он, и тихо охнула, почувствовав, как от его ласк по телу разливается теплое блаженство…
Но в начале восьмого утра они уже были на кухне.
Харли сидела и внимательно слушала Дункана, который с актерским мастерством объяснял и показывал, как правильно и быстро приготовить вкусный омлет. Глядя на то, как он управляется у плиты, она вновь любовалась его уверенными четкими движениями. Ей доставляло истинное удовольствие наблюдать за тем, как Дункан ловко, словно заправский повар, нашинковал овощи, как легко взбил яйца, как у него все спорится.
— Мне кажется, что тебе нравится готовить. Пожалуй, ты относишься к этому занятию так же серьезно, как и к работе, — заметила Харли.
Отложив свое занятие, Дункан недоуменно на нее посмотрел, словно ослышался.
— Кто тебе сказал, что я серьезно отношусь к работе? Она у меня вызывает тоску.
— Перестань, я же все видела, своими глазами, — отмахнулась Харли. — Более того, хочу тебе сказать, что ты очень жизнерадостный человек. Тебе не говорили, что ты увлекающаяся натура, а?
Дункан, естественно, с этим был не согласен, и поэтому с жаром начал с ней спорить.
— Все, сдаюсь! Я сдаюсь! — она подняла вверх руки, признав свое поражение и прервав на полуслове его аргументированные объяснения, которыми он с возмущенным видом ее просто засыпал. — Действительно, с чего это я взяла, что ты увлеченный человек? Разве имеет какое-нибудь значение, что ты иной раз забываешь о сне и еде во время расследования? Мне об этом сказала Эмма. Наверное, она просто ошиблась. Думаю, что не имеет значения и то, что если уж ты взялся за дело, то ведешь его со всей ответственностью, останавливаешься на каждой мелочи, выискивая и изучая все факты, и все это ради того, чтобы в конце концов докопаться до правды. Забудем и о том, что ты думаешь о работе даже тогда, когда утром встаешь с постели и идешь умываться. О чем я еще не сказала? Ах да. Ты не видел себя, когда ты готовишь еду. Ты просто горишь, тебе нравится это занятие. Но и это пустяк, который ни о чем не говорит. Теперь мне ясно, что я в тебе ошиблась. Ты, Дункан, пессимист, каких свет еще не видывал, мрачный и угрюмый.
— Вот теперь ты попала в самую точку, — с довольным видом кивнул Дункан, выкладывая пышный омлет в тарелки.
Харли их перенесла со стойки на стол, жадно принюхиваясь. Божественный запах!
«Может, ему предложить пойти ко мне личным поваром? — промелькнула у нее мысль. — Так ведь не уйдет из детективов, слишком уж он привязан к своей работе».
Когда они уселись за стол, Дункан изложил ей свой план.
