Чего еще они от него хотят! Он работает в поте лица, истер пальцы до костей. Сколько раз он хитрил, жульничал, давал взятки — и всё ради своей семьи! В душе поднялась горькая жалость к себе, нахлынуло яростное, болезненное отчаяние. Захотелось швырнуть холщовый мешок на лестницу и пинками гнать его к гавани. Отец! Он и понятия не имеет о том, как устроен мир, как тяжело получить повышение по службе, добиться, чтобы тебя заметили, выделили из бесконечной вереницы рабов, тружеников, писцов, какие труды надо приложить, чтобы подняться хоть на одну ступеньку выше, зарабатывать побольше! Старик что, думает: стоит только обратиться с просьбой к Мирани, и Телию тотчас же возьмут на Остров?
Сетис вышел из-под арки на другом конце улицы и выдавил из себя мрачную улыбку. Может, в этом есть и его вина. Слишком много хвастался… «Мой друг Архон… Мирани без меня ни шагу ступить не может…» Он вышел на площадь и свернул под тенистый портик. «Ладно, попрошу. Хотя Мирани ничем не сможет помочь. Ей и самой нелегко приходится».
Вдруг неизвестно откуда на него обрушился удар кулака. В животе огнем полыхнула боль; он согнулся пополам, рухнул, хватая ртом воздух. Второй удар, по затылку, принес почти что облегчение; он с радостью провалился в глухую черноту. Но его подхватили под руки и куда-то потащили. Он с трудом переставлял ноги. Лицо перекосилось от боли.
Сквозь ужас и муку донесся чей-то голос:
— Это он?
— А кто же еще? Жалкий хвастунишка.
Сетис потянулся за сумкой, но ее уже отобрали. Когда красная пелена в голове рассеялась, он разглядел своих мучителей и похолодел от ужаса. Люди Аргелина. Целый отряд — шесть человек. Они окружили его и потащили за собой, а если он спотыкался, безжалостно толкали в спину.
Отряд быстро шагал вниз по крутым улочкам, мимо лавок, прикрытых ставнями от полуденного зноя; где-то лаял на привязи пес, обезумевший от жажды. Дальше путь лежал по туннелям, проходящим под Водяной башней Хореба, мимо фонтанов, которые она когда-то питала, мимо потрескавшихся от жары каменных дельфинов и наяд, резвящихся в пустых бассейнах. Каждый шаг отзывался болью во всём теле. В горле пересохло; Сетис сглотнул и напряг мозги. Что Аргелину от него надо?
Они считают, что Орфет мертв. Наверное, его самого опознал второй солдат из засады. Юноша лихорадочно начал строить планы. Что предложить похитителям?
— Слушайте, — прохрипел он. — Давайте договоримся. Вы схватили не того, кто вам нужен.
— Заткнись, — сверкнул глазами сотник.
— Я могу заплатить. Отпустите меня. Скажете, что не сумели меня найти.
Они даже не замедлили шаг. Видимо, сочли, что он не сможет предложить достойную их внимания сумму. Он оставил идею уговорить их и вместо этого сосредоточился на том, чтобы тверже держаться на ногах, восстановить дыхание. Колено наверняка кровоточит.
Улицы у них на пути были пусты. Случайные прохожие, попадавшиеся навстречу, спешили поскорее отойти в сторону. Сетис прикрыл лицо краем плаща Не хотелось, чтобы его увидел кто-нибудь из Палаты Планов. Глупо: скорее всего, он туда никогда больше не вернется.
И тут, в минутном приступе паники, он вспомнил о Сфере. Она надежно спрятана на нижних ярусах Города, среди глубоких ячеек, в которых веками хранятся и рассыпаются в пыль свитки с планами гробниц Архонов. Но если его казнят или бросят за решетку, Мирани никогда ее не найдет. Дорога к Колодцу Песен будет потеряна, Алексосу, Шакалу и Орфету придется блуждать в пустыне до самой смерти. Запах рыбы. Гул снастей, хлопанье парусов. Даже под полуденным зноем в Порту царило оживление, ветер развевал парусиновые навесы, пронзительно кричали чайки, кружась над грудами потрохов, крабовых панцирей, над остатками громадных несъедобных чудовищ из морской глубины.
Штаб Аргелина располагался в суровом, неприветливом здании. Поднявшись на крыльцо и пройдя мимо охраны, они очутились в просторном дворе, где толпился народ. Он уже бывал здесь и хорошо помнил день, когда впервые увидел Мирани, помнил, как она настояла, чтобы к ней привели Орфета. Поступит ли она так же ради него? И узнает ли кто-нибудь, куда его отвели?
Отряд рассеялся, подписав нужные бумаги. Сумку Сетиса бесцеремонно перерыли, отобрали кинжал, остальное уложили обратно. Он был рад, что не взял с собой денег, потому что их тоже забрали бы. Сотник схватил его, развернул к себе, обыскал с привычной небрежностью, подписал еще одну бумагу и сказал:
— Иди за мной. И без фокусов.
Они спустились по лестнице. Здание, выстроенное из темного камня, оказалось просторнее, чем он думал. По обеим сторонам коридоров тянулись двери, большей частью закрытые, некоторые с решетками. Тюрьма, догадался он. На лбу выступил пот. Неужели его будут пытать?
Опять вниз. Вокруг стало прохладнее, мрачнее. Сетис с дрожью понял, что подземные коридоры уходят в самую толщу горы, в мягкую вулканическую породу, а наверху шумят улицы, высятся дома. Каменная кладка местами исчезала; стены были сложены из причудливо оплавленного базальта, остекленевшего под напором невообразимо жаркого огня. Перед бронзовой дверью стояла большая чаша с водой, а в нише, выдолбленной в мерцающей черной стене, перед статуэткой Царицы Дождя курился ладан.
— Подожди.
Сотник постучался и вошел. Через мгновение он вернулся и кивком приказал Сетису следовать за ним. У юноши пересохло во рту, он отступил на шаг.
— Послушай… — пролепетал он. Но сотник молча втолкнул его внутрь.
Он ожидал очутиться в тесной камере, но комната оказалась такой просторной и полной роскоши, что у него захватило дух. Хоть она и располагалась в подземельях, все стены были покрыты росписью и увешаны богатыми коврами. На бронзовых треножниках стояли дорогие краснофигурные вазы с Каскадов, посреди пола простиралась шкура тигра с разинутой пастью. С потолка свисали тысячи ламп из бронзы, золота и хрусталя, и в каждой трепетал язычок пламени, и все они отражались в огромном круглом зеркале, так что комната была залита светом.
Большой овальный стол в центре залы был завален расстеленными бумагами и свитками. Их края были прижаты лимонами, взятыми из большой разноцветной майоликовой вазы. Возле стола стояла кушетка, на ней сидела женщина. А над столом, опершись ладонями на документы, склонился Аргелин.
— Подойди ближе. — Он выпрямился, внимательно глядя на Сетиса.
Тот приблизился на шаг.
— Не ожидал увидеть меня? — Аргелин сложил руки на груди. На нем не было доспехов, только темно-красный халат, окаймленный золотым узором. Узкая бородка и темные волосы блестели от масла. — Вот и хорошо. А то я уж было решил, что у тебя хватает ума предвидеть мои поступки.
Сетис остолбенел, но старался этого не показывать.
— Не настолько уж я умен, — пробормотал он.
Женщина, закутанная в плащ, откинула капюшон. Так и есть — это Гермия. Гласительница была одета в белое платье в складку, волосы тщательно завиты и уложены. От нее пахло лавандой и какими-то мускусными духами. Она встала, спокойно всматриваясь в Сетиса, и под ее внимательным взглядом юноше стало неловко, но он не подавал вида.
