— Продолжай.
— Ты сказал — в безопасное место. Вдумайся — безопасных мест нет. Мы не сможем унести статую с Острова, к тому же я не знаю, как там обстоят дела. Подходящие места есть в Верхнем Доме или на обрыве, но чтобы донести ее туда — для этого нужна сила Бога.
— Они считают, что Алексос мертв, — упрямо возразил Орфет. — Если его увидят и доложат Аргелину, генерал поймет, что Сетис солгал. Сетиса бросят в тюрьму, под пытками выведают всё, что он знает, и потом убьют. Ты должна это понимать, Мирани.
Она понимала. Эта мысль давно жгла ее, как огонь, если прикоснуться — больно.
— Но меня не увидят! — нетерпеливо воскликнул Алексос и подтянул колени к груди. — Орфет, я должен пойти. Обязательно. Бог не должен прятаться под землей. Это неправильно. Мое место — на воздухе, под голубым небом, там, где солнце. В мире уже многое пошло не так. В пустыне собираются насекомые. Великие Звери встревожены, птицы кружатся в небе и кричат. Глубоко в океане рыбы, киты и русалки чувствуют тревожный ход течений. Нельзя прятать солнце под землей, Орфет. Оно должно взойти, вырваться из темноты.
Откуда-то пробился лучик света.
Слабое золотистое сияние. Оно наполнило темноту вокруг них.
Мирани вспомнила громадный солнечный диск в глубокой гробнице, подумала — как ярко, должно быть, он сейчас сияет, даже в темноте. Орфет почесался и проворчал:
— Ладно, ладно. Ты, дружище, Бог, тебе виднее. Когда пойдем?
— Сегодня вечером. — Мирани встала, деревянные фигурки под ней зашатались и рассыпались. Она крепко сжимала записку. — Сначала скажу отцу Сетиса, — подавленно произнесла она.
Алексос горестно понурился, Орфет достал фляжку с водой и выпил всё до последней капли. Креон тихо проговорил:
— Если хочешь, я ему сам скажу…
— Нет. — Она смахнула с платья паутину и пыль. — Я сама.
Отец с Телией в отгороженной ширмами каморке ужинали.
Мирани выглянула из-за занавесок.
— Можно?
— Да, Мирани! Садись со мной! — За долгие недели под землей у Телии отросли длинные косички. Прямая темная челка почти закрывала глаза. Волосы у нее были гораздо темнее, чем у Сетиса.
В углу стоял сундук, один из тех, что Креон склеил из пергамента, расписанный фазаньими перьями, зелеными и синими. В тусклом свете лампы они переливались радужными бликами. Мирани села на него, зажав руки коленями, и тихо произнесла:
— Мы получили известие от Сетиса.
Отец отложил нож.
От его молчания ей стало неловко.
— Через Шакала. Он говорит, что Девятеро нашлись. И… — Ее руки невольно смяли тонкую ткань платья, потом она расправила складки и подняла глаза. — Он говорит, вы должны пойти к нему. Ты и Телия. Аргелин хочет знать, где вы.
Старик даже не моргнул.
— Ой, как хорошо, — обрадовалась Телия. — Креон мне нравится, но очень уж надоело в темноте.
Мирани посмотрела на старика, он — на Мирани.
— Там будут другие дети? — Телия запихнула в рот целую пригоршню риса. — Мы будем жить в большом доме, где много окон?
— Я уверена, вы устроитесь очень уютно, — сказала Мирани. — Сетис наверняка зарабатывает кучу денег. — Она хотела, чтобы старик хоть что-нибудь сказал. Выругался, встал, затопал ногами. Но он молчал. Только вздохнул тихо, беззвучно, и вдруг рассмеялся.
Сухим, невеселым смехом.
— Вот, значит, как оно складывается, — наконец прошептал он.
* * *
Рыжеволосый сказал:
— Это всё, хозяин?
Сетис отошел в сторону, чтобы пропустить топающих по коридору наемников, и заглянул в список.
— Всё. В следующий раз не присылай этого мерзкого чианского. Побольше красного.
Виноторговец кивнул, взвалил на широкие плечи две пустые амфоры и побрел прочь. В дверях его остановили и обыскали. Купец опустил громадные горшки, поднял руки, его повернули, нетерпеливо сделали знак поскорее проваливать. Сетис посмотрел ему вслед, потом вернулся к себе в комнату и сел на кровать.
Записки передавались внутри небольшой амфоры — их приклеивали воском под слоем осадка на дне. Он стал шифровать их — так было безопаснее, а уж Шакал разберется. Теперь он лежал и мучительно размышлял о полусожженной записке, которую откопал в покоях Аргелина; ее однажды принес дюжий раб, и, получив ее, генерал принялся нетерпеливо метаться по комнате.
«Не забудь о моем обещании. Девять Врат, через которые жук выкатывает солнце».
Он передал ее. Но понятия не имел, что она означает. И от кого она.
* * *
Когда Креон сказал, что наступила ночь, они втроем отправились в путь.
На этот раз они выбрались наружу через потайную дверь, скрытую под Пальцем Ассекара, одного из самых древних Архонов. Он жил так давно, что его почти забыли. Палец — вот всё, что осталось от колосса, который когда-то возвышался над воротами Города. Теперь он неприметно лежал на земле позади Западного Пилона, и один этот палец был больше, чем целый дворец.
Орфет помог выбраться Алексосу, потом ухватил за руку Мирани. Отец Сетиса передал ему мешок с инструментами — такой легкий, что Орфет поморщился. Потом толстяк сказал:
— Удачи.
Старик пожал плечами.
— Я останусь жив.
— Если что-нибудь случится, — торопливо сказала Мирани, — найди Шакала.
Отец Сетиса мрачно улыбнулся.
— Если что-нибудь случится, у меня не будет времени кого-то искать.
А внизу, будто тень, стоял Креон, его белые волосы едва виднелись в темноте. Он сказал что-то на диковинном наречии богов, и Алексос ответил. Тихий шепот разлетелся над широким, продуваемым всеми ветрами простором пустыни.
И дверь захлопнулась.
Орфет подтащил Алексоса поближе к кирпичной стене. Высоко вверху, между сидящими Архонами, прогуливались часовые.
— Осторожнее. Держись в тени.
Они надели черные накидки, которые сшили Креон и отец Сетиса, выкрасились чернилами, украденными в Зале Записей. Девушке казалось, будто чернота притаилась внутри нее, но теплый ветерок дышал ароматами пряных трав пустыни, и она с наслаждением вдохнула его. Далеко на западе, над скалистыми вершинами Лунных гор, остался красноватый мазок зашедшего солнца, но вскоре и он погас, растворился в сумерках.
Высоко над головой сияли звезды. Мирани различила созвездия, с незапамятных времен украшавшие небо Двуземелья: Охотник и Скорпион, Бегунья, Лира, Кошечка. Они сверкали над серой пустыней, над белой громадой Архонова дворца, над воротами, над стенами Порта. Дорога казалась сотканной из звездных лучей, их отражения переливались в гранях миллионов крохотных кристалликов кварца.
