Чего они ожидали? Ведь у них уже есть Гласительница. Девушки переглядывались. Крисса лукаво щурилась, Гайя держалась настороженно, Тетии, кажется, было страшно. Кто из них услышит у себя в мыслях голос Бога — голос, который загремит в голове, подобно грому? При мысли о нем Сетис содрогнулся. Каково это — разговаривать с богом?
«Но ведь ты уже знаешь это, Сетис».
Он стоял не шелохнувшись.
Потом, чуть приоткрыв губы, прошептал:
— Нет!
Крисса удивленно обернулась к нему. Это не укрылось от Шакала.
«Ты ведь уже слышал мой голос. Думал, наверное, что это шелестит песок или журчит вода. Или скрипит перо на пергаменте, перешептываются иероглифы. А может, считал, что это голос твоих мыслей».
Он выронил руку Криссы.
— Нет… Не может быть… Прошу… Только не я!
«А почему не ты? У богов, как и у всех остальных, есть свои капризы».
Теперь все смотрели на него. Крисса попятилась, широко распахнув глаза; Персида подошла ближе, вместе с ней — Шакал.
— Сетис? — удивленно проговорил грабитель могил.
«Прочисти мне горло, Сетис. Раскрой мне голос, чтобы я мог говорить. Потому что мир Тени и мир Солнца очень близки. Не бойся. Мирани ведь не боялась, а она всегда считала тебя очень уверенным в себе».
Он изумленно молчал. Потом вдруг взвился и, оттолкнув Шакала, принялся разбирать обгорелые завалы.
— Расчистите это! — крикнул он. — Скорее! Все вместе! Освободите! — Ему не хотелось думать, не хотелось открывать внутри себя пустоту, которую может заполнить таинственный голос. Он растаскивал переломанные доски, сваливал их в сторону. Тучами поднимался удушливый пепел. Через мгновение ему на помощь пришла Тетия, потом Шакал, и вскоре все дружно принялись за работу, даже Крисса. Выстроившись в цепочку, они проворно разбирали завал. Змея с шипением уползла, разбежались скорпионы. Обугленное дерево рассыпалось пригоршнями сажи и грудами щепок. Вскоре туники девушек покрылись черными пятнами, руки запачкались. Они разгребали обломки ненависти Аргелина. Взявшись за особенно тяжелое бревно, Сетис охнул:
— Помогите мне.
Вчетвером, пошатываясь, они откатили бревно к обрыву и сбросили вниз. Оно с грохотом полетело, ударяясь о камни. Они долго смотрели ему вслед, потом вернулись к работе.
Оракул превратился в громадную трещину посреди гранитной платформы. Сетис никогда не думал, что он столь велик; он представлял себе Оракул небольшой расселиной, дырой, полной черноты.
— Он не такой, как был! — вскричала Персида.
— Объясни, пресветлая. — Шакал присел на корточки, ощупал тонкими пальцами резкие зазубрины на краях. — Вижу, сколы свежие.
— Землетрясение! — Персида обвела глазами остальных. — Землетрясение или пожар. Оракул отчего-то раскололся!
Шакал бросил на Сетиса торжествующий взгляд.
— Верно! Значит, нам, может быть, тоже удастся попасть в Иное Царство.
В ушах Сетиса зазвучал радостный голос Бога.
«Молодец, Сетис! Мирани гордилась бы тобой».
Все опасности — это отражения в ее зеркале
Этот коридор вел в страну, где живет Бог.
Мирани догадалась об этом, потому что путь был чересчур гладок. Ни дверей, ни примет на пути. Идеально ровная кривизна округлых стен наводила на мысль об исполинском скарабее, который миллионы эпох назад катил по этому туннелю пламенный шар Солнца. Мирани потеряла счет времени. Сколько они идут по этому туннелю? Несколько дней? Или, может быть, несколько минут?
Было темно, но она различала впереди силуэт Аргелина, а оглядываясь — массивную фигуру Орфета. Тот плелся, как горбатая тень, тащил на спине Алексоса. Она остановилась, подождала, пока он переведет дыхание.
У нее над ухом прогрохотал, прокатился по стенам его гулкий шепот:
— Где мы, Мирани, черт побери, а?
— Нигде, — ответила она и улыбнулась. — И все-таки, Орфет, я рада, что ты здесь.
Он хмыкнул, вгляделся во мглу.
— Он остановился.
Аргелин встал перед каким-то громадным сооружением. Подойдя ближе, Мирани увидела гигантские ворота, поднимающиеся к самой крыше. Генерал подошел к ним и положил ладони на бронзовые створки.
Услышав за спиной шаги, он обернулся.
С мгновение он и Орфет пожирали друг друга взглядами; потом Архон сонно шепнул на ухо музыканту:
— Опусти меня. — И горбатый силуэт распался надвое, тонкая фигурка, зевая и потягиваясь, соскользнула на пол.
— Что это? — тихо проговорил Аргелин. — Дурной сон? Или злые чары?
— Ни то, ни другое, — ответила Мирани.
— И я не умер? Я-то полагал, что вы все давно мертвы. — Он хрипло рассмеялся. — Может быть, смерть все-таки не так страшна, как о ней рассказывают. По крайней мере, могу поверить, что толстый музыкант не перережет мне горло за ближайшим поворотом.
— Ты подал мне неплохую мысль, — проворчал Орфет.
Аргелин еле заметно улыбнулся. Его аккуратная когда-то бородка повисла клочьями, глаза потускнели от усталости. Он обернулся к воротам, держа, как лампу, солнечный диск. — Они заперты.
К нему подошла Мирани. Вход в Иное Царство был сделан из костей. Ребра, ключицы, голени, белые, будто слоновая кость, лежали, сплетясь, бесформенными штабелями, как будто чья-то рука извлекла обитателей древних гробниц и рассыпала здесь беспорядочно, чтобы было на что повесить бронзовые двери. Конструкция казалась хрупкой, но на самом деле стояла непоколебимо. Аргелин ударил ногой по одной из колонн — та даже не дрогнула, и шеренга черепов над верхней перекладиной все так же таращилась в темноту черными глазницами.
— Врата Смерти. — Голос Аргелина был тих. — Через них прошла Гермия, и они широко распахнулись, чтобы пропустить ее. Твой волшебный диск не работает, мальчуган.
— Я думаю, надо постучать. — Аргелин протиснулся мимо него и стукнул в дверь маленьким кулачком — раз, другой. Раздался протяжный гул, и на миг Мирани стало страшно: ей почудилось, будто за дверями ничего нет, только безжалостная пустота, усыпанная звездами. Поэтому, услышав внезапный скрежет, она отскочила и схватила Орфета за руку.
Двери приоткрылись.
Изнутри посыпалась пыль. Орфет оттащил Алексоса. Только Аргелин не сдвинулся с места.
Содрогаясь, двери открылись наружу, словно изнутри их толкала невидимая рука. Высокие, как сам туннель, они тихо скрипнули, проскрежетали по гладкому черному полу, и позади них разгорелся треугольник ослепительного света. За спинами у людей выросли длинные, острые, как иглы, тени. Мирани прикрыла глаза рукой, Орфет тихо выругался.
За дверями была пещера, из нее-то и струился свет. Жаркий, огненный, как будто перед ними разверзлось жерло печи. Аргелин сделал шаг, но Орфет тут же схватил его за руку.
