— Там еще много таких осталось, — добавил Алексос, ерзая на месте. — Надо было помочь им всем.
— Архон, сиди тихо. — Орфет небольшим ножом осторожно отколупывал смолу на запястье мальчика. Аргелин все еще оставался недвижим. Он не шелохнулся с той минуты, как его втащили в пещеру.
— Я его случайно не убила? — встревоженно спросила Мирани.
— Если и убила, тем лучше. — Он оторвал еще один кусок желтого янтаря, подергал для пробы за руку мальчика.
— Почти готово, Орфет, — сказал Алексос.
Она задумалась — что он скажет, если она поведает ему историю про плеть Царицы Дождя, про то, как она своими руками уничтожила единственный путь к спасению. Может быть, Алексос и сам всё знает. Взглянув на него искоса, она хотела спросить, но мальчик и толстяк были поглощены своей работой. В тишине слышалось только мягкое поскребывание ножа.
— Да где же мы все-таки? — Она хотела подойти к стенам пещеры, получить хоть какое-то представление о том, насколько велико темное пространство, но еле уловимое тепло крошечного костра не отпускало ее ни на шаг. Ей казалось, что они — единственные живые существа в бескрайней черноте, что весь мир, лежащий за стенами пещеры, может перемениться от малейшего ее жеста, от единственного слова.
— Знаешь, как мы были рады, что встретили тебя!
Орфет хмыкнул.
— От меня не так-то легко избавиться.
— О да, Орфет! — Алексос поднял сияющие глаза. — Как тогда, в пустыне. Помнишь? Как ты им показал!
— Да, дружище, я им показал.
Помолчав мгновение, Мирани тихо спросила:
— Поэтому ты больше не пьешь?
Он прекратил работу и посмотрел на нее маленькими проницательными глазками.
— Госпожа, у каждого из нас есть свои тайны и свои причины стыдиться. Скажем так: песни утолили былую жажду. Вода в Колодце была сладкая и темная, и тому, кто хоть раз попробовал ее, никакие другие напитки не будут по вкусу. — Он снова принялся ковырять смолу. — Сиди смирно, Архон.
Лезвие скользнуло по коже; Орфет поднажал, как рычагом, и мальчик радостно рассмеялся.
— Получилось, Орфет! — Он высвободил руку и помахал ею в воздухе, потом вскочил и забегал кругами в темноте, прошелся колесом.
Орфет сел «Слава богу. Чуть не опоздали», — подумал он, явно довольный тем, что успели вовремя.
Тут Аргелин зашевелился, застонал, проворчал что-то, перевернулся на бок. Мирани подошла к нему с фляжкой воды в руках.
— Выпей.
Сначала, не до конца придя в сознание, он позволил ей поднести флягу, но, едва только прохладная влага коснулась его губ, он взвился, забился в судорогах. Драгоценная жидкость выплеснулась в пыль. Мирани, разозлившись, на лету подхватила флягу. Генерал отполз подальше.
— Я к ней не прикоснусь, — прошептал он. — Не подноси это ко мне.
Она изумленно взглянула на него. На миг вся его стальная решимость развеялась, перед ней был всего лишь испуганный человек, оторванный от всего, что он знал прежде, затерянный на просторах Иного Царства, с которым он никогда не считался. А теперь это Царство овладело им, играло и дразнило, его бесчисленные порождения выползали из щелей и спешили помучить генерала. Мирани осознала, что испытывает к нему только одно чувство: жалость.
Он, видимо, догадался об этом. Его лицо будто захлопнулось; он провел рукой по бороде, словно стер с лица слабость и испуг, и свирепо взглянул на Орфета.
— Ага, — прохрипел он. — Пьяница вернулся.
— Да, представь себе, великий царь, вернулся. — Орфет скрестил руки на груди и окинул Аргелина высокомерным взглядом. — И наше единственное оружие теперь у меня в руках. У этой экспедиции новый вожак.
— Ты? — холодно рассмеялся Аргелин.
— Я. Мы останемся вместе, и я не спущу с тебя глаз, потому что ты чуть не отрезал мальчику руку. Мне нет дела, найдешь ты свою женщину или она останется мертвой, но если единственный путь отсюда лежит через Врата, я непременно верну Архона в мир живых. И Мирани тоже. Одному Богу известно, что происходит на свете без них.
Генерал с трудом поднялся на ноги. На виске у него темнел синяк, туника покрылась грязью, и он неуютно чувствовал себя без кирасы. Он обернулся и устремил взгляд темных глаз на Мирани.
— Мне кажется, предводителем должна быть ты, Гласительница.
— Я… я думаю, мы все связаны одной цепью. — Она нахмурилась. — Как ты считаешь, Архон?
Ответа не было.
— Алексос! — Орфет вскочил.
В темной пещере не было ни звука.
И вдруг в голове у Мирани прозвучал тихий шепот, полный радости.
«Мирани, пойди сюда! Посмотри, что я нашел!»
* * *
Корабли шли из тумана — шеренгами и целыми эскадрами. Неотвратимым потоком надвигались громадные квинкверемы и триремы, каравеллы и грузовые барки, их палубы кишели воинами, готовыми к бою, на длинных скамьях работали веслами бесчисленные гребцы, над морем приглушенно прокатывался рокот боевых барабанов. Острые носы, украшенные фигурами слонов, сирен и горгон с раскрытыми ртами, рассекали пелену брызг, в фарватере выпрыгивали из воды летучие рыбы. Ретия бросилась бежать вниз по лестнице вслед за Джамилем, и ее глазам предстал императорский флот во всей красе: гордо раздуваются белые паруса, на реях снуют матросы, солдаты готовят к бою диковинные метательные орудия. Корабли пестрели разноцветными знаменами, над флагманом развевался императорский штандарт с изображением белого жеребца и личный герб Джамиля — рогатый бык. Не все корабли были чужеземными: в разгорающемся свете зари глаза Ретии разглядели гербы бесчисленных островов. Милос и Киклады, богатый сокровищами Темлос, окруженные морями царства Криос и Герпелон, издревле хранившие верность Ярчайшему Богу Оракула. Прибыли копейщики из Микены, гоплиты из Занта в бронзовых доспехах, смуглокожие женщины-воительницы из далекого Аргуса, где земля произрастает драконами, а мыши летают на крыльях. Позади военных кораблей на волнах покачивалась флотилия мирных судов — рыбаки, ловцы кальмаров, ныряльщики за жемчугом тоже встали на защиту Острова.
На бегу Ретия радостно улыбалась, ветер развевал ее тунику, гудела тетива висящего за спиной лука. В Порту люди высыпали на крыши, бежали к гавани. Еле слышно доносились торжествующие крики, лязг металла — это жители вытаскивали на берег тяжелые цепи, преграждавшие путь кораблям.
Запыхавшись, Ретия с разбегу налетела на Джамиля. Жемчужный Принц ликовал.
— Смотри, пресветлая, мой народ пришел за мной! — воскликнул он, указывая в море. — Теперь мы прогоним Ингельда и его варваров! — Но Ретия заглянула через его плечо, и ее радость угасла.
— Тогда пусть поторопятся, — ответила она.
Северяне уже высадились на Остров. Остатки войска Шакала отступали под неистовым натиском. Священный берег был усыпан мертвыми телами.
