Брокл начал прокладывать дорогу к дому, ведя всех за собой.
Даже сейчас было видно, где находился главный зал. Огромный квадратный очаг посередине был ещё полон чёрной золы, а среди камней, сохранивших следы огня, кое-где пробивались ростки сосен. Джесса сбросила свой мешок и присела на камень, потом вытащила из золы полуобгоревшую деревянную ложку, на которой ещё сохранилась зигзагообразная линия.
— Что здесь произошло?
— Это была земля Вулфингов, — сказал Брокл. — Люди ярла, видимо, сначала уничтожили всех, кто находился в усадьбе, а потом сожгли и дом.
Один из воронов с карканьем уселся на высокую щербатую стену. Торкил посмотрел на него:
— А здесь безопасно?
Брокл протянул ему лепёшку:
— Не более, чем везде. Может, об этой усадьбе давно забыли.
Джесса заметила, что при этих словах он посмотрел на Кари; мальчик слегка кивнул.
— Но колдунья, скорее всего, везде нас найдёт, — весело добавил Брокл, вытягивая ноги.
Они разыскали более или менее пригодное место возле одной из стен и постарались устроиться как можно удобнее, выдернув шиповник и утоптав землю; было решено развести костёр, только когда станет совсем темно, впрочем, и этого не стоило бы делать. Джесса и Кари отправились за водой к ближайшему ручью. Когда Кари склонился над водой, он неожиданно замер, потом медленно присел на корточки, неотрывно глядя куда-то в одну точку бурлящего ручейка. Джесса не видела там ничего, кроме коричневой воды и камней.
Через некоторое время она спросила:
— Что ты там видишь?
Кари медленно протянул руку и опустил её на бурлящую поверхность; ледяная вода стремительно потекла через его пальцы.
— Ничего.
Он рассеянно наполнил бадью, и тут Джессе показалось, что он собирается её о чём-то спросить. Так и оказалось.
— Ты ведь встречала её в Ярлсхольде, да?
— Да. — Джесса уже давно заметила, что он никогда не называет Гудрун матерью.
— Ты сказала Броклу, что она знала, что ярл отправляет вас ко мне.
— Да.
Кари бросил на неё быстрый взгляд:
— Мы что-то несём с собой, Джесса, что-то опасное для нас. Ты ведь знаешь об этом, верно?
Ей захотелось рассказать ему о Торкиле, но у неё не хватило решимости.
Ничего больше не спросив, Кари встал и поднял бадью, стараясь не расплескать ни капли. Возвращались они молча.
В ту ночь они рискнули развести костёр и уселись вокруг него. Тепло огня показалось Джессе неслыханной роскошью; она чувствовала, как оно охватывает её замёрзшие руки и лицо. Но она так устала от бесконечного копчёного мяса и чёрствых лепёшек, что тоскливо мечтала о чём-нибудь свежем и сладком. Яблоках из Хорольфстеда или медовом печенье Марикки.
Укладываясь спать, она заметила, что Торкил ложится рядом с Кари. Это показалось ей странным. Джесса решила обдумать эту важную мысль, но та начала проваливаться в какую-то чёрную дыру, откуда Джесса никак не могла её вытащить. Она попыталась пролезть в эту дыру, и тут её одолел сон.
Она проснулась от отчаянного хриплого карканья.
Джесса села. Рядом что-то зашевелилось; она увидела, как в темноте сверкнул нож, и пронзительно вскрикнула. Кари, мгновенно проснувшись и извернувшись, словно угорь, откатился в сторону, однако нож скользнул по его плечу и груди. В следующую секунду на него бросился Торкил, стараясь прижать к земле и нанести второй удар. Джесса вскочила на ноги, но не успели они с Броклом сделать и шагу, как Торкил с такой силой был отброшен назад, что они не поверили своим глазам. Бросив нож, он вопил и извивался от боли на чёрной обугленной земле.
— Перестань! — визжал он. — Остановите его! Остановите его!
Кари поднялся на ноги, со спокойным любопытством глядя на Торкила, и его глаза были такими же холодными, как у Гудрун.
Глаьа пятнадцатая
Тонкому льду, змее, что свилась… Рабу своевольному, лести колдуньи… всему, что назвал я, верить не надо!
— Пусти его, — сказал Брокл.
Кари бросил на него быстрый взгляд и, казалось, ничего не сделал, но Торкил, судорожно вздохнув, затих. Он лежал посреди куманики и тихонько всхлипывал. Джесса хотела подойти к нему, но Брокл удержал её.
— Не сейчас, — хрипло сказал он. Осторожно ступая, Кари подошёл к Торкилу; на его рубашке начали проступать пятна крови. Присев перед Торкилом на корточки, он мягко коснулся его волос. Торкил не шевелился. Пальцы Кари скользнули по вздрагивающему плечу, по руке, по запястью; потом он приподнял рукав и коснулся браслета.
— Вот он.
Брокл подошёл ближе:
— Браслет?
— Похоже, что так.
Брокл с любопытством потрогал его; в темноте серебро тускло поблёскивало. Джесса схватила Брокла за рукав.
Кари вновь коснулся браслета, и металл вдруг ожил. Превратившись в тонкую гибкую ленту, он начал извиваться на руке Торкила, свиваясь кольцами, вновь распрямляясь и издавая тихое шипение.
Как заворожённые, они смотрели на оживший браслет. Торкил дёрнулся, но Кари удержал его:
— Не шевелись!
С руки Торкила медленно сполз длинный белый червь, оставив после себя след на запястье. Шипя и разевая маленькую пасть, он извивался на чёрной земле, его крошечные глазки светились, словно прозрачные бусинки. Но вот он превратился в тёмный дым, от которого вскоре осталось лишь вонючее пятно на земле, а вскоре исчезло и оно.
Джесса по очереди коснулась всех своих амулетов. Брокл потрогал ногой то место, где только что извивался червь, но там ничего не было. Тварь исчезла. Джесса бросилась к Торкилу и помогла ему сесть. Как в полубреду, озираясь по сторонам, он всё время потирал белый шрам, оставленный змейкой, словно тот чесался или невыносимо болел. На вопросы Торкил не отвечал.
В конце концов Броклу пришлось взять его на руки и завернуть в одеяло. Торкил мгновенно уснул.
— Он не виноват… — сказала Джесса.
— Я знаю, — ответил Брокл. — Это всё она.
Он вернулся к Кари и стал осматривать его рану — она была длинной и неглубокой, нож только слегка рассёк кожу.
— Мы знали, что она управляет им, — сказал Кари.
Джесса не ответила. Она протянула Броклу бадью с чистой водой.
— Ты нам не доверял. Поэтому и не показывался там, в Трасирсхолле.
— Я показался вам, когда пришло время. — Кари смотрел, как Брокл смывает кровь.
— Рана неглубокая, — сказала Джесса.
— Неглубокая, — проворчал Брокл, — а могла быть и глубокой, и тогда конец всем её переживаниям.
Джесса промолчала. Она понимала, что Брокл прав.
