Джесса забралась в свою боковушу и бросила рядом сумку.
Через минуту она уже спала.
Кари тихо лежал в темноте. Постепенно все чувства оставили его. Он ничего не видел, ничего не слышал.
Вдруг он почувствовал, как что-то обвилось вокруг его шеи; он поднял руки и дотронулся до петли из старой и мокрой верёвки. Кари в отчаянии попытался её сбросить, но верёвка оказалась прочной, стянутой крепким узлом и утыканной чем-то сухим и мягким, похожим на птичьи перья.
Кари попытался прогнать страх. Это был не сон, он знал это. Это было видение. Но чего? Его охватил ужас; Кари хотел сесть и не смог, и тут он понял, что давившая на него темнота была тяжёлой, влажной от торфа и лишайников, семян и спор растений. Она давила на него, не давая вздохнуть, словно тёмная рука, зажимала нос и рот, и Кари извивался, пытаясь сбросить эту тьму и вдохнуть глоток воздуха; но он всё глубже погружался в землю, тёмная рука тащила и тащила его вниз.
Кари прерывисто вздохнул и очнулся; тьма отступила, распавшись на маленькие огоньки свечей. Над ним склонились Джесса и Мунгарм.
— Что с тобой? — тревожно спросила Джесса. Она помогла ему сесть, понимая, что с ним что-то происходит; лицо Кари было белым, губы посинели, он попытался сделать вдох, скорчился, перегнувшись пополам, и задышал мелко и часто.
— Позвать Брокла?
Он затряс головой. Потом с трудом выговорил:
— Не надо… Всё… в порядке.
— Что-то не похоже.
— Сейчас… пройдёт. — Кари посмотрел на Мунгарма.
— Мы подумали, что ты начал задыхаться во сне, — мрачно сказал серый человек.
— Мунгарм разбудил меня, — прошептала Джесса. — Он испугался за тебя. Тебе приснился страшный сон?
— Надеюсь, что это был сон.
— Плохое предчувствие?
Кари пожал плечами и потрогал горло:
— Не знаю. Они выглядят дружелюбными.
— Чересчур дружелюбными, — буркнул Мунгарм.
Джесса посмотрела на него:
— Тебе это не нравится?
— Я осторожен. Здесь как-то уж слишком хорошо. И если у вас мало времени, то лучше поскорее отсюда убраться.
Кари внезапно встрепенулся:
— Одно, правда, я о них узнал, и это очень странно.
— Что?
Кари кашлянул и с трудом сделал вдох. Потом сказал:
— Нас ждали. Они знали, что мы едем к ним.
Глава шестнадцатая
… тавлеи золотые, что им для игры служили когда-то…
Старик оказался прав. Поздно проснувшись, они увидели за окном такую вьюгу, что не смогли разглядеть даже стены противоположного дома. Отправляться в путь в такую погоду не имело смысла. Хакон выглянул наружу и тут же снова завалился спать, сказав, что теперь уж разом отоспится за все их прошлые бессонные ночи.
Джесса и Кари стали играть в «Охоту на короля», используя доску, на которой Кари вырезал ножом квадраты. Он вообще умел искусно вырезать по дереву. Вместо фигурок они взяли монеты Брокла. Дочь вождя Линна, которая принесла им завтрак, как заворожённая следила за игрой, забыв о своих делах. Джесса объяснила ей правила.
Брокл не нашёл себе занятия. Плечо его больше не беспокоило; послонявшись по дому, он набросил медвежью накидку и вышел из дома.
— Куда он пошёл? — рассеянно спросил Скапти.
— Проведать лошадей. Куда же ещё?
Мунгарм точил меч оселком, который ему одолжили жители деревни. Он с интересом поглядывал на поэта, растянувшегося на лавке. Скапти держал в руке кантеле и тихонько проводил пальцами по струнам, проверяя, целы ли они и нет ли трещин в берёзовом корпусе инструмента. Потом что-то забренчал.
Джесса оторвалась от доски:
— Разучился играть?
Скапти усмехнулся:
— На празднике обычно поют песни. Даже гости. — Он посмотрел на Линну. — У вас должны быть свои поэты. Сказители у вас есть? Или старики, которые помнят прежние времена?
Она смутилась, откинула длинные чёрные волосы:
— У нас есть Вещий. Он знает наше прошлое.
— Он шаман?
Девочка кивнула. Потом быстро собрала тарелки. Скапти ещё раз провёл рукой по струнам и сказал:
— У меня есть отличная песнь, в которой выражается благодарность за гостеприимство. Мне разрешат спеть её на вашем празднике?
Девочка помедлила, прежде чем ответить:
— Я не знаю… Это не такой праздник. — Кари вопросительно взглянул на неё, но она заторопилась. — Я лучше пойду. Мама будет меня искать.
Они смотрели на неё, любуясь её яркой одеждой. Линна быстро накинула плащ и вышла из комнаты.
— Она чего-то испугалась, — сказала Джесса. — Интересно чего.
Кари передвинул фигуру:
— Песни Скапти. Как услышала, что он собирается петь, так и побежала отсюда.
Джесса рассмеялась, но задумалась над его словами.
Скальд не обратил на них внимания. Он привалился к стене, закутавшись в голубое одеяло.
— Не мешайте мне. Я буду работать. Потом закрыл глаза и замер.
Джессу это не удивило. Так Скапти сочинял свои песни; так сливал воедино слова, музыку и кеннинги; сплетал из них затейливые строфы и ритмы, вкладывая в них силу и заучивая наизусть, — процесс сложный и напряжённый. Теперь он будет часами лежать неподвижно, лишь изредка трогая струны кантеле; потом появится музыка, а за нею — слова песни.
В комнате наступила тишина. Слышалось только постукивание монет да звон оселка.
Потом появился Брокл, весь в снегу. Отряхивая сапоги, он весело сказал:
— Небо проясняется. Я купил у старика продуктов — в этой деревне живут удивительно щедрые люди. — Он бросил в угол три мешка. — Завтра сможем ехать.
Из-за занавески раздался стон Хакона.
Джесса засмеялась; она поняла причину его огорчения. Еда, тепло, отдых — всё это так хорошо. И вместо этого — пронизывающий ветер, снег в лицо, седло, с которого то и дело соскальзываешь, морозные ночи. Но нужно ехать. Нужно спасать Сигни. Джесса внезапно вспомнила тёмную комнату и спящую девушку с разбросанными по подушке волосами. И Вулфгара; как ему, должно быть, тяжело.
— Я покажу тебе, что там происходит, — раздался голос, — если хочешь.
Она бросила на Кари испуганный и сердитый взгляд:
— Не смей читать мои мысли!
Он опустил глаза:
— Извини, Джесса.
— Это очень опасно…
Он покачал головой:
— Можешь мне этого не говорить. Но иногда я просто не могу удержаться. Эта картинка Сигни в твоём сознании была такой чёткой.
