— Согласен. — Он думал о том, как Люси прекрасна, и о том, что случится страшный скандал, если его семья станет подозревать, что у него серьезные намерения по отношению к молодой женщине, которая работает пианисткой в театре. Он выделял единственную девушку, которую одобрили бы родители при выборе жены, и это была Донна, но его влюбленность прошла, чувства остыли, и как бы он ни старался, уже не мог вернуть пылкость нежных чувств, которые разрывали его сердце во время их зимней переписки. Он сожалел о том, что тогда поцеловал Донну, но в обоих случаях почему-то именно Люси занимала его мысли, он пытался прогнать их, хотя в те моменты еще этого не осознавал.
Тимоти заметил, что Люси стояла на цыпочках, чтобы увидеть через толпу, что происходит у входа.
— Вам же отсюда совсем не видна церемония, — сказал он и затем повелительным голосом обратился к людям, стоящим впереди нее.
— Освободите место для этой леди, пожалуйста.
Он произнес это решительным твердым голосом, как настоящий уверенный в себе джентльмен, и те непроизвольно расступились, подчинившись ему, к его изумлению, и предоставили ей место, с которого открывался хороший обзор. Она тихо засмеялась.
— Это было не так уж и необходимо. — Внезапно ее смех прекратился. Она увидела, что стоит плечом к плечу с Джошем Бартоном. Тимоти изобразил приятное удивление, энергично пожав руку Джоша, а Люси открыто поприветствовала его. Его глаза загорелись, он был изумлен. Ведь они совсем не общались с того времени, как он вернулся в морской коттедж.
— Этот великий день для Истхэмптона должен стать для вас уроком, Люси. Когда идея построения пирса только появилась, то была встречена не лучшим образом, но я слышал от самого Ричарда Уорвика, что те, кто был настроен против пирса, сейчас радуются больше всех.
От комментария, касающегося железной дороги, ее спасли усилившиеся радостные возгласы при появлении мистера и миссис Уорвик, которые подъехали на четырехколесном экипаже с открытым верхом.
Кейт с радостью отказалась бы от права разделить честь открытия пирса с другими достойными людьми, которые, как она чувствовала, заслуживали этого больше, чем она, но ни Дэниэл, ни Ричард и слышать ничего об этом не хотели. Ее сын вышел вперед, когда экипаж остановился, и подал ей руку, в этот момент она так возгордилась им, понимая, что этот праздник случился благодаря ему, ведь именно он претворил в жизнь свою идею, приложив к этому немало усилий и стараний. Раздались громкие аплодисменты, когда она и Дэниэл направились к декорированному входу, толпа расступалась перед ними, уступая дорогу. Наряд ни одной присутствующей дамы не мог превзойти роскошное одеяние Кейт Уорвик. На ней была соломенная шляпка с прозрачной шелковой вуалью последней модели и светлое шелковое платье, которое из нежно-розового превращалось в серое, как только свет попадал на него. Она улыбалась, кивала всем знакомым и обмолвилась словечком с Анной Эденфилд, которая была почетной гостьей, ведь ее бабушка, леди Маргарет, несколько раз удостаивалась чести перерезать ленточки на церемонии открытия курорта.
Люси наблюдала за Дэниэлом, который тоже здоровался с высокопоставленными лицами, ей показалось, что, несмотря на то что он уделял внимание тем, с кем разговаривал, он искал кого-то в толпе. Благодаря широким полям шляпки, сделанной из итальянской соломки, ее глаза были спрятаны от ослепляющего солнца, и поэтому Люси было нетрудно проследить за его взглядом. Девушка было очень любопытно посмотреть, кого он искал в толпе. Но Уорвик не заострял ни на ком свой взгляд. Внезапно бриз, весело играющий с ленточками, кружевами и бахромой, добрался до ее итальянской шляпки и резким движением поднял ее вверх. В тот же момент она поймала ее и пригладила рыже-золотистые, слегка растрепанные ветром волосы, и теперь она не сомневалась в том, что его глаза искали ее, они горели, но во взгляде не было сексуальной искры. Казалось, Дэниэл искал ее в толпе, чтобы убедиться, что она пришла, для чего ему это нужно, знал только он. Но, по-видимому, ему оказалось достаточно лишь взглянуть на ее лицо, потому что сразу после этого он отвернулся, взял жену под руку и провел ее к почетному месту, чтобы начать церемонию.
Ричард обратился к гостям и толпе, произнеся небольшую приветственную речь, перед тем как одарил комплиментами и похвалой свою мать, давая ей слово. Как только аплодисменты стихли, Кейт, волнуясь, произнесла несколько слов:
— Леди и джентльмены, это счастливое событие, несомненно, войдет в историю Истхэмптона. Каждый из нас, молодой и пожилой, местный житель и приезжий отдыхающий, будет наслаждаться видом прекрасного изумрудного моря с этого замечательного пирса…
Грубый голос, донесшийся из толпы, перебил Кейт, люди зашевелились, создавая переполох.
— Нет, леди, не все смогут наслаждаться этим видом! Только те, кто сможет приехать на побережье! Когда построят железную дорогу? Вот что мы хотим знать!
Кейт побледнела, но с чувством собственного достоинства продолжила, не обращая внимания на крик:
— И вдобавок к этому в пирсе построен новый театр, в котором в течение летнего сезона вашему вниманию будут представляться различные по жанру пьесы…
Кто-то закричал снова, но уже из другого конца толпы. Терпению Дэниэла пришел конец.
— Хватит играть во всемогущего, Уорвик! Мы хотим, чтобы была железная дорога, даже если ты этого не хочешь!
— Правильно! Мы должны переплюнуть Маррелтон! — во всю глотку заорал третий мужчина, зная, что эта фраза поднимет конкурентный дух, ведь соперничество между курортом и торговым городком существовало всегда. Местные жители стали кричать из толпы, поддерживая зачинщика, а те, кто приехал из Маррелтона, выражали несогласие и насмехались над ними. Другие же, возмущенные прерыванием церемонии, также выражали криками свое неодобрение грубиянам, между мужчинами стали завязываться потасовки и драки. Но даже те, кто был за железную дорогу, понимали, что для драк сейчас неподходящее время.
Дэниэл сжал кулаки, его лицо потемнело от злости.
— Вы нанятые агитаторы! — свирепо закричал он, желая лично разобраться с каждым из них. — Я чувствую вашу отвратительную вонь на расстоянии.
Кейт, высоко подняв голову, непоколебимо стояла рядом с ним, хотя некоторые леди среди приглашенных гостей стали нервно отходить назад, боясь, что в них могут полететь снаряды, что было неудивительно в эти времена, ведь такие инциденты часто случались, когда буйные, несдержанные люди начинали бастовать. Анна Эденфилд прижалась к Донне, нерешительно интересуясь, нет ли поблизости полицейских, чтобы навести здесь порядок.
Представитель закона Истхэмптона находился в толпе, его высокая шляпа с широкими полями явно выделялась среди цилиндрических шляп и зонтиков, он направился прямо в сторону нарушителей порядка, но их помощники загородили ему путь. Люди стали разбегаться в разные стороны, забирая детей, которые плакали и кричали от страха. Ричард призывал всех успокоиться, но никто не слышал его. Внезапно Джош протиснулся сквозь толпу и встал прямо перед Уорвиками, широко раскинув руки. Его крик зазвенел в ушах.
