— Папа еще не пришел? — И его личико озарилось, когда он узнал Уилла. — Здравствуйте, мистер Расселл. Вы тоже пришли на день рождения?
Уилл с улыбкой взъерошил ему волосы.
— Уже поздно, а день рождения давно закончился. Иди-ка ты лучше спать. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр.
Роберт внизу налил себе виски и сделал огромный глоток, стоя на пороге гостиной и глядя, как уходит Уилл. Его лицо было покрыто пятнами, он заорал на слуг дрожавшим от злости голосом:
— Больше никогда не пускать этого человека в мой дом!
Уилл застыл на пороге и, оглянувшись через плечо, посмотрел на него с ледяным презрением.
— Помни, что я сказал, Престбери. Я не шутил.
Когда за ним закрылась дверь, Роберт грязно выругался сквозь зубы, залпом опорожнил бокал и налил другой. Графин звякнул о край бокала, две служанки, скатывавшие обугленный коврик и подметавшие золу, с любопытством посмотрели в его сторону. Он резко повернулся к ним:
— Чего уставились? Вон с глаз моих!
Они торопливо вышли, унося с собой коврик. Роберт снова налил себе порядочную порцию виски и, когда в графине уже почти ничего не осталось, с такой силой опустил бокал, что тот треснул. Он снова и снова прокручивал в голове сцену с Расселлом и своей женой. Насколько далеко у них зашло, раз они уже целуются в его собственном доме? Он был совершенно ошарашен, когда отпер дверь и увидел, как они сжимают друг друга в страстных объятиях. Роберт выжидал нужный момент, чтобы дать знать о своем присутствии. Он кипел от злобы при мысли, что Луиза, его жена, посмела так себя вести. То, что он сам давно живет как ему вздумается, совсем другое дело. Мужчины и женщины подчиняются разным правилам, так всегда было. Черт бы ее побрал! Она задела его тщеславие и самоуверенность. Несмотря на то что он услышал после поцелуя, он все равно не верил, что жена соблюдает свой брачный обет. Но он это сейчас выяснит!
Роберт выскочил из гостиной и взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Наверху ему попался под ноги Поль Мишель, который появился там, похожий на привидение в приглушенном свете единственной газовой лампы.
— А тебе какого черта надо? — грозно крикнул он. — Прочь с дороги.
— С днем рождения, папа. Это мой подарок тебе. Надеюсь, он тебе понравится.
И мальчик протянул ему трость с набалдашником из слоновой кости, вырезанным в виде головы единорога, обвязанную бумажным поздравительным бантом. Роберт даже не подумал о том, что ребенок весь день дожидался его, чтобы вручить подарок. Он злился на то, что его задерживают, а ему необходимо немедленно разобраться с женой.
— Отвяжись со своими глупостями! — Роберт выхватил у мальчика трость, переломил ее пополам о колено и швырнул обломки. Он ворвался в комнату жены и с грохотом захлопнул дверь.
Луиза только что сняла испорченное платье и была в нижних юбках, на которых болталась порванная обугленная оборка. Она удивленно посмотрела на него. Роберт давно уже не бывал у нее в спальне. Равнодушие и покорность, проявленные ею после того, как он вырезал из дверей ее комнат замок, оказались весьма эффективным способом убить у него всякое желание. И он ненавидел ее за это.
— Ты маленькая шлюшка, — с трудом выговорил он. — Бесстыдная маленькая шлюшка.
Она вся напряглась, посмотрев на него с откровенным отвращением.
— У тебя нет никаких оснований так говорить со мной.
— А я думаю, что есть. Вы с Расселлом уже давно знакомы. Судя по тому, что я видел, он вполне может быть отцом твоего ублюдка.
Ей всегда было невыносимо, когда он отзывался так о ее сыне. Луиза боялась, что однажды Поль Мишель нечаянно это услышит. Роберт и раньше всегда использовал против нее это оружие, а теперь с диким удовольствием увидел, как сильно возмутил ее.
— Думай что угодно, — отпарировала она, отшвырнув платье, которое складывала на кровати, — но ты очень далек от истины. Ты не знал и никогда не узнаешь, кто отец моего ребенка.
Он стоял возле ее туалетного столика и в бешенстве смахнул с него все на пол.
— Вся такая таинственная, да? Плевать я хотел, что у тебя там было в прошлом, меня интересует настоящее и будущее. Сколько же раз Расселл предлагал тебе сбежать с ним?
— Ни разу!
— Я тебе не верю. — Роберт стал медленно подходить к ней. — А ты знаешь, что он пригрозил избить меня, если я когда-нибудь тебя поколочу? Наверное, не хочет попортить товар.
— Замолчи!
— Хватит изображать невинность. — В его хриплом голосе послышались похотливые интонации. — Вы ведь с самого начала были любовниками, не так ли?
— Нет!
— Поэтому он и помог тебе с тем твоим первым делом, да? Теперь-то мне все понятно. Как же часто он тебя ублажает, дорогая моя женушка? Три раза в неделю? Или четыре? Или это зависит от того, как часто вы можете видеться? Может, даже целых шесть раз?
— Я не собираюсь больше это слушать! — Ее глаза сверкали, сливочные округлости грудей стремительно поднимались и опадали над кромкой кружева. — Эти обвинения — плод твоих собственных извращенных фантазий!
— Ты будешь слушать все, что я скажу! — Воздух был насыщен дурманящим ароматом французских духов, исходившим от разбитых флаконов, смешанным с запахом его растущей похоти. Она отшатнулась, испуганная его неумолимым приближением и пышущим от него грубым желанием. — Хотел бы я знать, какие услуги он тебе оказывал. Не думаю, что у меня получится хуже, можешь не сомневаться!
Роберт бросился на нее, увидев, что она вот-вот убежит. Он поймал ее за горло и швырнул на кровать. Луиза задыхалась, яростно отбиваясь, но он был как безумный и, когда под треснувшим кружевом обнажилась грудь, так сильно укусил ее, что она закричала от боли. Она зарыдала и попыталась расцарапать ему лицо, но он сдавил ей руки за спиной, разрывая на себе одежду. Вдруг в комнату вошел кто-то третий.
— Какого дьявола?.. — прорычал Роберт.
Но его уже избивали обломком трости с костяным набалдашником. К своему ужасу, Луиза увидела искаженное лицо своего сына и, как в страшном сне, услышала его испуганные крики:
— Ты убиваешь мою мамочку! Ты убиваешь мою мамочку!
Роберт привстал и изо всех сил ударил ребенка в грудь, мальчик отлетел в сторону и исчез из поля ее зрения. Но Луиза слышала страшный стук, с каким сын ударился головой о стену. Она была не в силах подняться, Роберт навалился на нее всем своим телом, зажал ей рот рукой, но ее мечущаяся рука нащупала упавший возле кровати обломок трости. Луиза пальцами схватила трость. Когда Роберт снова повернулся к ней, сощурившись, как законченный маньяк, она ударила его набалдашником по лицу и рассекла кожу. Он издал ужасный вопль, прижав ладонь к ране, из которой брызгала кровь, она столкнула его с себя и вскочила с кровати.
Луиза закричала, увидев, что Поль Мишель лежит плашмя возле стенки, безжизненно выпростав из-под себя руку. Сын был смертельно бледен, глаза закрыты. На несколько самых ужасных в ее жизни мгновений ей показалось, что он умер, но, опустившись на колени и обхватив его руками, она услышала его дыхание. С трудом встав, она выбежали из комнаты с ребенком на руках.
