10
Первенец Уортов оказался чудесным мальчиком, счастливые родители решили назвать его Гастоном. Мари при первой же возможности вернулась на работу, хотя ей было тяжело оставлять своего ребенка на попечение чужого человека в течение всего рабочего дня. Как было бы чудесно, думала она, если бы они жили поблизости, но их скромные доходы не позволяли подыскать что-то более подходящее.
Пьер долго искал дом по своему вкусу. Он должен был находиться на разумном расстоянии от Тюильри в спокойном районе, поскольку время от времени Пьеру придется уезжать. Когда же он наконец отыскал небольшую элегантную квартиру, оказалось, что она расположена на улице, предназначенной под снос бароном Османом, уполномоченным создать Париж, который превосходил бы все остальные города так же, как императрица превосходит своей красотой всех остальных женщин. То, что начал Наполеон I, его царственный преемник решил довершить, только в масштабах, превышающих все ранее задуманное.
У императора с императрицей вошло в привычку включать в список приглашенных на ужин офицера, командующего охраной, крестный отец иногда приглашал его посидеть с ним пару часов, поговорить, выпить вина и выкурить по сигаре или присоединиться к нему и еще паре-тройке мужчин за обедом.
— Признаюсь, реконструкция Парижа — это одна из двух самых заветных моих фантазий, — признался однажды император, когда они с Пьером остались наедине. — Вторая — освободить Италию от рабства. Я помню, как моя обожаемая матушка бежала из Франции вместе со мной и моим братом, преследуемая ищейками, как дружески нас приняли итальянские революционеры. Никогда об этом не забуду, но пока меч-га должна оставаться мечтой, а может, и навсегда ею останется, кто знает? Сейчас меня больше всего волнует переустройство Парижа. Я дам работу сотням тысяч людей и устраню таким образом одну из главных причин недавних беспорядков. — Его глаза сверкали энтузиазмом сквозь дым, лениво поднимавшийся от его сигареты. — Рухнут безобразные обветшавшие дома, в которых процветали притоны со всевозможным сбродом, и будут построены прекрасные здания, фасады которых будут смотреть на бульвары, расширенные настолько, чтобы по ним, если понадобится, смогли маршировать целые батальоны. А на проспектах будут располагаться стратегические точки с казармами — в целях соблюдения закона и порядка. Поверь, когда-нибудь баррикады канут в Лету. Не будет больше восстаний в этой столице из столиц, которую мы засадим раскидистыми деревьями и цветами. Миру предстанет город, которого в нем никогда прежде не было, город, порожденный новой золотой эпохой.
Все это, конечно, было прекрасно, только офицеру, спешно пытающемуся отыскать какое-нибудь жилье, чтобы иметь возможность видеться с любимой девушкой, было досадно наблюдать, как сносят один за другим вполне пригодные для жилья дома, как беспредельно расширяют бульвары и прорезают, точно сыр проволокой, весь город проспектами. Пьер дал Луизе понять, какие чувства к ней испытывает, и если он еще не говорил ей о своей любви, так только потому, что дожидался подходящего момента, чтобы завоевать ее окончательно. Пока он смело может ее провожать, ужинать с ней, танцевать, посещать места развлечений, закусывать за небольшими столиками под навесами, расположенными в кафе-шантанах на Елисейских полях, иногда — петь с ней, иногда — просто разговаривать, держась за руки. Не успели еще снова прийти холода, как они опять стали ездить в экипажах мягкими осенними вечерами через Булонский лес, который император отдал Парижу в подарок, намереваясь превратить его в огромный парк. Пьер думал порой, что лето пятьдесят третьего года навсегда останется в памяти Луизы как время безоблачного счастья, которое она буквально источала из себя, как будто это был ее собственный неповторимый аромат. Он не сомневался, что она все больше и больше влюбляется в него, как и он в нее, поэтому предвкушение победы, когда она окончательно запутается в его сетях, добавляло перчику каждой такой прогулке с ней.
Он случайно узнал про квартиру в здании, которое решили сохранить из-за его архитектурной ценности, и, осмотрев ее, убедился, что она достаточно просторна и вполне ему подходит. Нанять квалифицированных рабочих, которые бы здесь все переделали и перекрасили, было непросто, все они трудились день и ночь на работах, ведущихся под руководством барона Османа, но тысячи других толпами прибывали из провинций, чтобы подзаработать, и Пьер нашел строителей. Когда все было почти закончено, он отправил к себе в замок людей, чтобы они привезли оттуда кое-какую изящную мебель, принадлежавшую ему лично. Он не стал ничего рассказывать Луизе о своем приобретении, но поскольку дом, в котором она снимала квартиру, был в списке зданий, предназначенных под снос, он поступает весьма дальновидно; когда придет черед и ее жилья, ей будет куда переехать.
Жизнь еще никогда так его не радовала. На службе в Тюильри скучать не приходилось, и зачастую он чрезвычайно приятно проводил там время. Император и императрица полагали, что их двор должен стремиться к возрождению былого величия Франции. Поэтому придворные балы в Тюильри, на которые приглашались тысячи людей, равно как банкеты, приемы и прочие знаменательные события, стали считаться самыми блистательными в Европе, способными затмить даже петербургский двор. Императрица, осознавая свое физическое совершенство, каким наградила ее природа, стала неизменно окружать себя красивыми женщинами, каждая из которых подчеркивала ее собственную красоту и красоту остальных. Когда она шла в окружении своих приближенных, это было неописуемым зрелищем. Не случайно один греческий дипломат сказал как-то, что они похожи на сошедших с Олимпа богинь, спустившихся к нам на своих огромных развевающихся юбках, как на разноцветных облаках.
Некоторые из знакомых офицеров Пьера стали заключать пари, утверждая, что они приведут в Тюильри спутницу, способную затмить собой любую из фрейлин императрицы. Спорящие пытались перещеголять друг друга и приглашали в Париж из провинции своих сестер и самых красивых их подруг, чтобы те появились, в сопровождении молодого офицера, на каком-нибудь императорском празднике. Жюри состояло из полудюжины женатых офицеров, которые могли приходить на праздники только со своими супругами, и на беспристрастность их вердикта можно было положиться. Когда один бал за другим не выявлял победителей, ставки возрастали до многих тысяч франков, пока, наконец, кто-нибудь не срывал куш, и тогда все начиналось сначала.
Пьер начал подумывать о том, чтобы привести с собой Луизу и сделать ставку на нее. Многие из тех, кто посещал придворные балы, не имели какого-либо существенного веса в обществе и приглашались только потому, что император стремился продемонстрировать блеск своего двора, Пьер знал, что ему не составит труда включить ее в список гостей. Чем больше он об этом думал, тем сильнее становилась его уверенность, что в этом есть смысл. Но как подарить Луизе подходящее для этого случая платье? Он не раз имел возможность убедиться в ее независимости и не сомневался, что она отвергнет подобное экстравагантное подношение с его стороны. В конце концов он придумал способ разрешить и эту трудность, заручившись помощью одной дамы, которая всегда готова оказать ему любую услугу. Она была одного с Луизой роста и сложения, и после того, как они провели пару часов на ее шелковых простынях, он во всех подробностях изложил ей свой план.
