Луиза ответила без колебаний, хотя ее хриплый голос и выдавал волнение:
— С радостью. Я всегда буду благодарна тебе за то, что ты позволил мне остаться.
Да, подумала Луиза, он самый истинный христианин из всех, кого она знает.
С тех пор она работала в вышивальном цехе, за исключением тех случаев, когда в ателье приходила Казиль или какая-нибудь беременная клиентка желала заказать платье, всегда заранее договорившись о приводе, чтобы ее обслужили сразу, не привлекая излишнего внимания. В этом случае Луиза, уже одетая в одно из маскирующих платьев Уорта, в длинной вуали, закрывавшей ее волосы и лицо, сидела в алькове зала за занавеской, потом он тихонько подавал ей сигнал, она вставала и медленно ходила по залу перед клиенткой. Дамы были в восторге от этой новаторской идеи — их радовало, что даже на последних сроках беременности можно передвигаться с таким изяществом и носить модные платья, сшитые с учетом их индивидуальных особенностей. Слухи о таинственной даме в вуали распространились, как пожар, среди беременных женщин, и записная книжка Уорта заполнялась ежедневно. Однако Уорту не удалось избежать обычного столкновения. Мсье Гажелена и Обиге пришлось в который раз убеждать, что ему в голову пришла блестящая идея, которая поднимет их магазин на новый уровень. Тщательно все обдумав и изучив счета, владельцы пришли к выводу, что, раз уж все это сделано с большим вкусом и конфиденциальностью, приличествующей их замечательному магазину, они пойдут на уступку, но она будет последней, а в будущем ателье обязуется придерживаться установленных традиций. По счастью, в разгаре спора они забыли поинтересоваться личностью дамы в вуали. Если бы они узнали, что это их незамужняя служащая, то новая идея потерпела бы полный и окончательный крах.
Уорт, как всегда после таких разговоров, был взвинчен и озлоблен. Ему все более и более претили мелочные придирки и фанатизм его работодателей. Он всегда мечтал о том, чтобы иметь собственный салон, но еще никогда не нуждался в этом так, как в последние два-три года, когда стал разрабатывать новые направления в модельном бизнесе, изменяя прежние представления о моде. Его финансовое положение, естественно, заметно укрепилось, но все же средств на открытие собственного дела было пока недостаточно. Часто во время воскресных прогулок с Мари, когда она катила плетеную коляску с Жан Филиппом, а он нес на руках Гастона, он обращал внимание на подходящие здания, и они вдвоем обсуждали всевозможные способы осуществления совместной мечты о собственном ателье, но мечта неизменно оставалась пока мечтой.
Стефани пришла на последнюю примерку свадебного платья. До свадьбы оставалось еще три недели, она была назначена на десятое сентября. Луиза, бывшая уже на седьмом месяце, носила черную шелковую блузу, ниспадавшую с плеч до юбки — именно такие блузы всевозможных оттенков, сшитые из различных тканей, и составляли часть той одежды, которую она демонстрировала перед клиентками. Эти блузы были настолько элегантно и искусно сшиты, что даже Стефани долгое время сомневалась в том, что мадемуазель Луиза действительно в том самом состоянии, о котором она подозревает, а поскольку обручального кольца у нее на пальце не было, то и заговорить на эту тему было неудобно. Но возросшая неловкость Луизиных движений и беглый взгляд на ее силуэт рассеяли всякие сомнения.
— Несомненно, мое свадебное платье — самое прекрасное из всего, что вы создали, мсье Уорт, — восторженно выдохнула Стефани. Волны кружев создавали воздушный, эфирный эффект, а блеск атласа усиливало мерцание жемчужных аппликаций в виде цветов. Она обратилась к Луизиному отражению в зеркале: — Вы ведь будете со мной в день свадьбы, чтобы помочь одеться, правда?
— Мы оба там будем, — вмешался Уорт. Он всегда следил за тем, чтобы у его платья и фаты, надетых на знатную невесту, уже готовую ехать в церковь, вид был безупречный, и чтобы она не ошиблась с выбором драгоценностей или не нацепила лишних, которые только все испортили бы. А так как среди важных гостей на свадьбе будет присутствовать сама императрица, он должен сделать все возможное, чтобы платье смотрелось как нельзя лучше. Про себя он сожалел, что Стефани не хватает того блеска, который подчеркнул бы великолепие его платья. Она была хорошенькой, и платье смотрелось на ней очаровательно, но у нее не хватало того редкого шарма, который поражает взор и от которого захватывает дух. Мари эффектнее даже в ночной рубашке.
Луизу опечалило, что Уорт, видимо, забыл, почему ей не хотелось бы помогать Стефани в день свадьбы. Она-то была уверена, что он, как обычно, возьмет с собой старшую продавщицу, но он без раздумий удовлетворил просьбу Стефани просто потому, что девушка привыкла, что ее обслуживает именно Луиза. Когда Уорт ушел, Стефани призналась:
— Я боюсь, мадемуазель Луиза. Я так люблю своего нареченного, но, по-моему, он с ужасом ждет этого дня. Стоит завести об этом речь, как взгляд его становится каким-то странным, затравленным, будто он вдруг начинает ненавидеть всех присутствующих, а больше всех — меня.
— Замолчите! Замолчите! — воскликнула Луиза. — Вы не должны говорить мне об этом. Вы просто нервничаете, как и все невесты, но нельзя же поверять свои страхи прислужнице из ателье.
— А почему нет? Я давно уже считаю вас своей подругой. В Тюильри я с самого начала была чужой, наивной и ненужной этому чопорному обществу, мне и сейчас не с кем поделиться.
— Но ведь императрица…
— Уже нет. Однажды я поговорила с ней, когда была в полнейшем отчаянии и думала, что настроила Пьера против себя. Императрица необыкновенно добрая и мягкая, но стоит ее фрейлинам заговорить о любви и увлечениях, как она становится нетерпимой и высмеивает все, что бы они ни сказали. Мне это непонятно: она всегда замечает красивых мужчин и не скрывает этого, флиртует с ними, дразнит их и кружит им головы своей красотой. А потом становится холодна как лед, а если мужчина осмеливается объясниться в любви, бывает злобной и жестокой, и тогда по ее просьбе император удаляет его из числа придворных, кто бы он ни был. Мужчины — ничто, вот ее слова. Вздумай я сказать ей то, что сказала вам, ничего другого в ответ и не услышала бы.
— Тогда посоветуйтесь с герцогиней де Бассано. Вы ведь живете у нее с тех самых пор, как приехали в Париж, и в церковь вас повезут из ее дома.
— Нет, она никогда меня не любила. А однажды, когда я чем-то вызвала ее недовольство, она назвала меня хихикающей дурочкой. Мне кажется, Пьер уже жалеет о том, что сделал мне предложение. В конце концов это же я все подстроила, потворствовала ему и заманила его в ловушку…
Луиза в отчаянии закрыла ей рот рукой.
— Отбросьте все эти глупые мысли. Думайте только о том, что вы любите мужчину, за которого собрались замуж. Вспомните, как вы были счастливы прошлым летом. Когда вы поженитесь, все будет точно так же. Помолвка — дело очень нервозное и сопряженное с сомнениями. Он испытывает все то же самое, что и вы, и вы сами должны будете перечеркнуть прошлое в той новой жизни, какую вы ему уготовите.
Стефани кивнула, сморгнув слезы, и, совершенно как ребенок, вытерла глаза тыльной стороной ладони.
