— Сделай, чтобы они замолчали, — прошептала она.
Король под маской нахмурился.
— Не могу! Я же сказал, эти трое открыли между нашими мирами скважину, она называется Даркхендж.
— И при чем здесь мой папа? — Она обернулась к нему. — У него голос расстроенный. Он чем-то… напуган.
Король сердито побарабанил пальцами по гладкой раковине.
— Наверное, есть отчего. Он, должно быть, скучает по тебе.
Она шагнула вперед.
— Я хочу увидеть его. Пусти.
— Не могу.
— Точнее, не хочешь?
— Не могу, Хлоя! Я не знаю, как это сделать.
Она зажала уши руками.
— Тогда сделай так, чтобы он замолчал! Я не хочу слышать его, если не могу ответить!
* * *
Вязель тихо рассмеялся. Опустился на колени перед входом, перевернул свой мешок из журавлиной кожи — и из него посыпались лесные орехи, желуди, каштаны, ягоды, терновник. Они потоками сыпались на землю, как будто мешок был всё еще огромным; их было гораздо больше, чем он мог вместить.
Присев рядом с ним, Роберт заглянул в витую морскую раковину.
— Что дальше?
— Будем спускаться.
Поэт туго затянул веревку, перекинул мешок через плечо, спрятал его под темную куртку. Спустился на три шага — семена катились у него под ногами, раздавливались. Вязель поднял голову — глаза у него были темные.
— Будь наготове. Они нас ждут.
* * *
Король ничего не сказал; обернувшись к нему, Хлоя увидела, что он стоит в накренившемся дверном проеме, а в коридоре слышится какой-то шорох. Странный звук тихим шелестом катился по длинному винтовому спуску. Она опустила руки, подбежала к нему, и звук словно бы вырос в размере, теперь он грохотал, как будто по коридору прямо к залу катился огромный валун, как будто на них была готова обрушиться и похоронить под собой обоих неудержимая каменная лавина.
— Что это? — закричала она.
Он схватил ее за руку, притянул к себе.
— Они всё еще гонятся за нами! Уже пересекли озеро.
Раздался последний, оглушительный грохот, и предмет, издававший его, ворвался в зал, прокатился по гладкому перламутровому полу и остановился в считанных дюймах от Хлои.
Она опустила глаза. Огромный валун? Ничего подобного.
У ее ног лежало крошечное черное семечко.
O. ОНН— УТЕСНИК
Только что позвонил Дэн. Он взял у матери машину и едет по холмам. О Роберте ни слуху ни духу. Джон уже охрип от разговоров, но сейчас, слава богу, приехала Кэти. Она вбежала мокрая от дождя, в том самом голубом плаще; и тут на мониторах появился всплеск.
Крохотный круглый бугорок на плавной линии мозговых волн.
Я подошел к окну. С деревьев на подоконник падали капли. Я прислонился лбом к холодному стеклу.
В отражениях я увидел, что по коридору идет Роза.
Не знаю, что происходит в головах у людей. Всегда старался понять. Но разум выставляет перед незваными гостями слишком много преград, слишком много лабиринтов.
Слишком много масок.
И наступит великая тьма.
И содрогнутся горы.
Битва деревьев
Король перепугался. Вцепился в ее руку. — Останови их. Они растут. Лес растет, — шептал он. — Хлоя, останови их!
Как она может их остановить?
Из каждого семечка вырастал побег. Прямо у нее на глазах лопнул желудь, выпустил белый корешок, тот впился в гладкую поверхность раковины, разломил ее, в воздухе развернулся тонкий зеленый побег. Они росли с невероятной быстротой. Ростки всех размеров, всевозможных видов взметались вверх, стучали по полу, раскалывали его на покосившиеся плиты. Она оттащила Короля.
— Деревья не причинят тебе вреда!
— Они нападут. Они наши враги.
— Твои враги, — поправила она. Ей приходилось кричать, чтобы перекрыть треск ломающихся стен, шорох листьев. Самые проворные из деревьев уже доросли до потолка; содрогнувшись всеми своими могучими створками, гладкая перламутровая раковина развалилась на куски. Посыпались осколки, острые как стекло.
— Нам конец, — пробормотал он. — Отсюда нет выхода. Тебе придется уйти с ними. — Он отступил на шаг, подальше от нее, обхватил себя руками. — Иди, Хлоя. Оставь меня здесь.
Она сердито фыркнула, заправила за ухо выбившуюся прядь.
— Я тебя не брошу.
Его карие глаза в изумлении воззрились на нее.
— Никто и никогда, — твердо заявила она, — больше не станет обращаться со мной как с маленькой девочкой.
— Но мы в ловушке!
— Чушь! — Она скользнула назад, туда, где под ветвями пробивались тонкие стволы. — Всё это — ненастоящее. На самом деле этого не происходит. Здесь Потусторонний мир. Мы можем изменить всё, что захотим.
Он вцепился в ее руку.
— Я не могу. А ты, наверно, сможешь.
— Я?
— Хлоя, скорее! Я их уже слышу.
Она тоже слышала. У них под ногами хрустели, раскалываясь, семена; незваные гости мчались вниз по винтовой галерее — две тени, уже выросшие до громадных размеров, искаженные кривизной перламутровых стен.
— Дай твою маску, — велела она.
— Что?
— Маску дай! — Она подошла, протянула руку; он не подпустил ее. Его рука была холодная, мокрая от пота. Дрожа, он снял маску из буковой коры и протянул ей; под ней оказалась другая, из ветвей омелы с красными ягодами, похожая на ту, какую она надевала когда-то на рождественский утренник.
— Так. Теперь встань сзади меня.
Она надела маску. Та была теплая; буковая кора царапала щеки и лоб, терпкий смолистый запах щекотал ноздри, и ей почудилось, будто она выглядывает из самой сердцевины дерева. Кора окутала ее, замкнула внутри, превратила в дриаду, в существо из прутиков и корней. Хлоя отступила в тень, охваченная внезапным убеждением, что если стоять тихо, не издавая ни звука, то ее никто не заметит. И если не произносить ни слова. Потому что деревья не знают слов.
Следуя ее примеру, Король глубоко забился в молодую поросль омелы. Она и сама едва различала его там.
Она еле осмеливалась дышать — коротко, испуганно.
Шаги в спиральном туннеле стремительно приближались. Тени росли, потом остановились.
Из-за угла появилась рука, тонкая, с тремя ожогами на тыльной стороне.
И Хлоя увидела ее обладателя.
Вязель настороженно остановился у подножия винтовой галереи. В жемчужном свете его лицо казалось совершенно белым, на лбу отчетливо проступал шрам. Он широко раскинул руки, преграждая Роберту путь.
