— Поначалу я хотела убежать. Посылала птиц, вестников. Но я расту. Я чувствую, что я… что мой разум… освобождается. Словно я сбежала из тесной каморки, где только и было забот, что расти, никого не обижать, есть, спать, гулять да скрывать свои чувства от всех, в том числе и от самой себя. Словно всё, что я должна была прятать глубоко внутри, вырвалось на свободу и стало бурно расти, как деревья. — Она взмахнула рукой, красной от хны. — Посмотрите на меня! В этом мире может произойти всё, что я захочу. А я по глупости раньше не замечала этого. Смотрите.
В тот же миг деревья остановились. Непрестанный шелест растущих веток смолк. Роберт удивленно озирался.
— Это я им велела, — самодовольно улыбнулась Хлоя и широко раскинула руки. — Видите? Они меня слушаются. Я, наверно, способна добиться всего, чего захочу. Зачем мне возвращаться? Мне надоело быть маленькой девочкой, самой младшей в семье. Здесь я могу делать всё, что заблагорассудится.
— Я мог бы вернуть тебя силой, — прошептал Вязель.
— Да. — Из-под маски в него стрельнули зеленые глаза. — Мог бы. Ты опасный человек.
— Ради бога, Хлоя, прекрати! — Роберт не мог больше выносить это. Он оттолкнул Вязеля, схватил ее за руку. — Мы уходим. Сейчас же! И сними эту дурацкую маску!
Он ухватился за маску. Хлоя взвизгнула, оттолкнула его, но маска развалилась, и он увидел ее лицо, пылающее гневом. Он с треском рухнул в подлесок и больно ушиб руку. Испуганно вскрикнул, завертелся, стал отбиваться.
— Вязель!
Вокруг него стремительно росли корни. Они змеились под руками, опутывали плечи, пригибали к земле, захлестывались вокруг шеи, душили. Он задыхался, вырывался, силился стряхнуть их, но руки были полны листьев, спутанные гроздья побегов не давали шевельнуть пальцами.
— Прекрати! — крикнул на Хлою Вязель и встал перед ней. — Прекрати. Оставь его в покое.
Она улыбнулась, глубоко вздохнула. Роберт закашлялся, тяжело осел на землю. В изумлении глядел на нее, потеряв дар речи, не веря своим глазам.
— Мы уходим. — Она холодно улыбнулась, глядя прямо в лицо Вязелю. — Прочь с дороги.
Поэт не сдвинулся с места. Его глаза устремились на Короля — тот подошел к Хлое, встал у нее за спиной, как тень. Протянул руку ей через плечо. Его пальцы сжимали небольшую ягодку.
— Возьми, Хлоя. Съешь. Сейчас, у них на глазах. Тогда они никогда не сумеют увести тебя отсюда. Никто, даже сам Талиесин.
Роберт сорвал с горла тугую лозу. Хлоя взяла ягодку. Медленно поднесла к губам, улыбаясь, дразня.
— Что, съесть? — прошептала она. — Роберт, хочешь, я ее съем?
Он замер:
— Нет. Хлоя…
— А я могу. Тогда они поймут.
— Нет. Прошу тебя. Оставь себе возможность выбора. Не закрывай обратного пути. — Голос Вязеля был тих, суров. Роберт понимал — он использует против нее силу, скрытую в словах, в буквах, из которых они состоят, — Прошу тебя, Хлоя. Понимаю, они тебя обижали. Понимаю, эта обида таилась внутри тебя, а они ее никогда не замечали. Я тоже однажды причинил боль, и думаю, она никогда уже не простит меня. Но навеки запирать себя здесь — это не выход. Подумай, Хлоя. Не спеши.
Она бросила взгляд на него, потом прошла мимо. Вязель отстранился, не пытаясь остановить ни ее, ни Короля, только смотрел, как они идут к подножию винтовой лестницы.
Хлоя оглянулась на Роберта. С усмешкой помахала ему.
— Пока, Роберт. Будь осторожен. Я только начинаю знакомиться со своими новыми способностями.
Она опять поднесла ягодку к губам, прикоснулась к ней языком, поглядела на брата, потом на Короля. Его глаза ярко сверкали из-под омеловой маски.
Хлоя хихикнула. С силой швырнула ягодку в брата, развернулась и весело помчалась вверх. И долго, пока она не добежала до самой вершины, до них доносился ее веселый смех.
U. УР — ВЕРЕСК
Максел, я что-то слышала. — Кэти встала с кресла. Джон появился как раз вовремя, принес кофе.
Раздался какой-то звук, но явно не смех. Всем присутствующим здесь было не до смеха.
За окном в небе неподвижно висели летние звезды.
Не пристало священнику пребывать в такой растерянности. Мне хочется, чтобы Христос поднялся в небо, как солнце. Чтобы он согрел Хлою Своим сиянием, чтобы она села и засмеялась по-настоящему.
Но я могу сделать только одно — подойти и положить свои большие руки на плечи Кэти.
Она вздрагивает, будто спросонья, поднимает на меня глаза.
— Максел, всё будет хорошо, — шепчет она. Как будто это не ее, а моя дочь лежит при смерти.
Кому дано увидеть бездны Аннуина?
Познать всю черноту его глубин?
Книга Талиесина
Лес Потустороннего мира был полон разнообразных звуков. Шорохи и шепот блуждали по нему, вспугивая птиц. Из чащи, громко вереща, вылетали скворцы, дрозды, галки.
Кларисса сидела у подножия тополя и смотрела на птиц.
Сгустилась тьма. Возможно, впервые за много тысяч лет сквозь полуночную черноту деревьев проступили звезды. Налетел ветер, и листья, шурша, падали на землю. Пни и подлесок превратились в тени, исполненные тайны. Тихие шорохи стали оглушительными.
Поежившись от холода, она обхватила руками колени.
Вязель наверняка знает, что она до сих пор охотится за ним. Он всегда это знал. Долгие века она гонится за поэтом, хочет вернуть знание, которое он похитил. В облике выдры, гончей собаки, орла, богини она преследовала его; они бывали огоньками над болотом, звездами, что движутся по небу безмолвно и бесконечно, зернышками пшеницы на земляном полу амбара. Они поднялись в верхний мир и там продолжили свою вековечную игру: она стала женщиной по имени Кларисса, еще одним отзвуком самой себя, еще одним воплощением. Вспомнив об этом, она снова поменяла свой облик: ее одежда сменилась линялыми рабочими штанами, волосы сами собой заплелись в косу.
И всё это время ее яростная жажда мести не знала колебаний.
До этой минуты.
Она нахмурилась, стерла с лица нарисованные лишайником спирали.
Когда она столкнула его с лестницы, на миг ею овладело безудержное веселье — а потом его сменил ужас. Он падал кубарем, ударяясь о ступени, с грохотом и криком. Ужас, леденящий ужас.
На миг она подумала, что убила его.
Это должно было знаменовать победу. Но неожиданная боль пронзила ей душу ледяным копьем. Вся ее жизнь была погоней за ним. А если он исчезнет — что ей делать? Мимо нее промчалась девочка, а Кларисса всё еще стояла недвижимо, потом сбежала вниз, схватила его, перевернула, проверила, бьется ли сердце, приложила ухо к груди — дышит ли?
