Остальные китайцы — простые работяги, с ними, как меня предупредил Харди, можно и не знакомиться, не пригодится. Эти одеты разномастно, напялили что было не жалко взять из дома на износ. Да уж, кадры на зависть любой экспедиции…
Мужики с плота крикнули, замахали руками.
— Загоняй, — предложил я Сомову.
Давай, братан, ты уже поприветствовал, теперь моя очередь.
— Наверх нас потянет? — спросил у Чжуна.
— Да, против течения, — заулыбался распорядитель.
— Далеко?
— Примерно двенадцать часов ходу, если скорость будет маленькая.
— То есть всю ночь, — резюмировал я.
Еще бы, паром увесистый, неуклюжий, как утюг, капитан изматерится! Наш Дугин убил бы мастеровых за такую конструкцию, а шкипер «Дункана», послав всех, такую шнягу по реке тащить отказался бы. Выбора нет, спецгруппе придется плыть…
Перекинулись еще парой фраз, деталей пока нет. Детали возникнут с началом рейда. Экипаж буксира уже брал понтон «на усы», то есть притягивал его к себе как можно ближе, чтобы не мотало на поворотах. Наша машина встала последней и первой на выезд. Все правильно: кому пахать-то предстоит? Наконец сборы были окончены, мы попрощались с новозеландцем, забрались на плот — связка отчалила. Суденышко натужно потащило груз к стремнине.
— Иди, Мишка, разговаривай с… коллегами, мать их. А я вздремну, так по очереди и будем бедовать на этой лоханке, если не перекинемся, спаси господи. Только ты того, осторожней! Когда толкнешь? Давай в четыре.
— Все зависит от того, начну ли я к тому времени бухать.
— Типун тебе!
Но он уже пошел к честной компании, на ходу рявкнув:
— А где встречное пиво и чипсы?!
Я мысленно сплюнул и начал пристраиваться на тесном заднем сиденье, пытаясь вытянуть ноги среди снаряжения. Только вроде бы умостился, как напарник прибежал обратно, протягивая мне большую глиняную кружку.
— Кастет, натурально пивас! Вмажешь для сна?
— Да ну тебя! — Но не выдержал и спросил: — Как на вкус?
— Кислятина. Однако градус имеется. И вкус пивной.
— Чипсы дали?
— Орешки!
— Хорошо тебе там, смотрю, — проворчал я и отвернулся к железу борта.
— Спи спокойно, дорогой друг!
Черт, становится прохладно! Не поленившись, я достал легкий тонкий плед, укрылся, повернувшись лицом к реке.
Из-за гор выплыл лунный серп и с самым довольным видом повис над долиной.
Экспедиционеры-аферисты что-то там тихо базарили, временами китаисто хихикали — не мешало, я наслаждался природным покоем. Сколько таких ночей мы провели в рейдах на Платформе-5, и большая их часть была тревожна по разным причинам. Эта будет спокойной, время действий еще не настало. Так пользуйся же этим покоем, сталкер!
Крепко пахло свежеструганым деревом и слегка — хвоей с береговых утесов. К аромату примешивался стылый речной запах, в котором мало рыбного и много романтичного. Вот вдали показался тусклый оранжевый огонек догорающего костерка. Наверняка там стоит шалаш, а может, и настоящая палатка, в которой усталые рыбачки, накатив под конец дня, увалились на пушистые подстилки из нарубленных веток пихты.
На свет костра идет любопытный налим. Здесь он таких адских размеров… богу молишься за то, что тот не дал рыбинам способности вылезать на берег. Страшные, как крокодилы.
А это кто по воде скользит? Судовой двигатель урчал тихо, и мне показалось, что я расслышал скрип уключины. Нет, не все спят, есть еще на свете настоящие фанатики рыбной ловли! На узкой лодке-ветке сидел удивленный и недовольный появлением каравана абориген, занимающийся, по мне, самым азартным видом речной и озерной рыбалки: мужик гарпунил рыбу. На носу был закреплен масляный факел с корзинкой на конце, гарпун солидный, крепкий, на длинном древке. Так и рыбка здесь водится серьезная. Хорошо, что капитан буксира, судя по всему, человек на реке опытный, не гуднул, распугивая добычу окончательно. За такое хамство и пулю можно схлопотать — ищи потом в чащобе, разбирайся, если дурной, кто выстрелил…
И вновь поплыли назад пустынные берега.
Хватит пялиться в темноту, надо отдохнуть, впереди непростой маршрут. Еще несколько часов — и ночь сбросит с земли и воды свое темное покрывало. Новый день, свежий, влажный, начнет свой забег в пастельных красках просыпающейся тайги.
После восхода, когда я закончил последнюю смену, сквозь просветы в сплошной стене леса левого берега Хуанхэ на паром золотыми пучками лился яркий солнечный свет. В утреннем воздухе стоял запах готовящейся рыбы — китайцы уже установили на корме небольшую жаровню, раздавалось звонкое птичье пение, рядом плескала вода, пыхтел дизель буксира, с севера донесся далекий крик лося…
Или это зловещий йети?
Печально звякнул судовой колокол — подходим, значится.
— Мишка, как там?
— Капитан чета мычит, хрен чего разберешь… Ща оповестят, — пообещал Сомов, спрыгивая на настил и зачем-то заглядывая в воду. — Глубоко тут.
— Что-то удалось выяснить дополнительно?
— С безопасником немного поболтал.
— О чем?
— Да о прибалтах плененных. Утверждает, что точно не охотники, армейцы, дескать, он сразу определил.
— Определитель, бляха… Еще инфа есть?
Гоблин поморщился.
— Одно скажу, Костя: хрен там тертый, а не золото. Врет толстяк. Пока барак мочил хари, я все машины осмотрел, нет в них необходимого оборудования. Тюки какие-то, мягкие. Ни лотков, ни лопат. Допустим, они собрались распускать лес на доски для бутар прямо на месте. Тогда где двуручные пилы?
Кроме нас, никто на борту ночной вахты не нес.
— Вот и я так думаю, что тертый.
Прохладное небо еще не окрасилось в пронзительную синеву, оттенок матовый, серо-молочно. Люди, как и природа, не очнулись от сна. Машины были густо обсыпаны росой — скоро высохнет. За завтраком было тихо и спокойно, в такую рань болтать не хочется, языки развяжутся позже. Кроме свежей рыбы на гриле китайцы приготовили какой-то невообразимый омлет-кашу, месиво неестественного цвета от вкинутых туда специй и зелени. Брр… Ешьте такое сами, братья с алеющего востока. Они и ели, палочками скидывая в рты неаппетитное на вид парево через край тарелок. Подняли и смахивают… А рыбка ничего себе, хотя мы с Мишганом грилеванного не любим, лучше уж на сковородке приготовить или на палочках у костра, чтобы не было контакта продукта с металлом, не смазанным жиром, — горелое есть зло и «диоксин», как я называю характерный удушливый смрад полевого гриля. То ли дело родной сочный шашлычок, трепетно выдержанный в маринаде, а затем над беспламенными углями!
К самому концу завтрака рыба, яичница и чай с медом сделали свое дело — народ понемногу оживал, начиная разговаривать одновременно. Мы в этих дискуссиях на китайском участия не принимали. Да я бы и на русском не стал, так как совершенно точно знаю, что собираюсь делать. Короткий судовой гудок прервал разговоры, кэп высунулся из рубки и что-то крикнул назад.
