– Осторожно!
Он продолжал держать мою руку, чтобы помочь спуститься с холма, и так мы шли, держась за руки и громко болтая.
Как только мы вышли на ровное место, я сказала:
– Спасибо, теперь я не упаду. – И отпустила его руку, надеясь, что не покажусь ему грубой.
Церковь Кулбоун длиной всего тридцать пять футов. Эта самая маленькая и самая старая церковь во всей Британии стоит в уединенном месте на берегу реки. Я чувствовала себя слегка виноватой из-за того, что привезла сюда Макса. Мы с Эндрю открыли это место, когда праздновали свою вторую годовщину. Не свадьбы, а… Ну вы понимаете. Эндрю тогда заказал для нас номер в большом сельском отеле. Это был его подарок мне. И эта церковь стала с тех пор нашим общим секретом.
Ладно, хватит, в конце концов, она же есть в книге Макса. Это не наша с Эндрю собственность.
– Это поразительно, – сказал Макс, входя туда, где люди более шести веков преклоняли колени в молитве.
– Настоящее святилище, правда? – заметила я.
Я фотографировала Макса, пока он изучал мельчайшие детали и вчитывался в надписи на древних надгробных плитах. А потом, в качестве завершающего аккорда, я повела его на другую сторону речки. Там стоял небольшой навес, под которым можно было выпить по чашке чая с печеньем. Чай здесь нужно было готовить самим, а рядом стояла коробка для пожертвований. Пакетик с заваркой стоил десять пенсов, печенье – пятнадцать. Макс оставил десять фунтов!
– Это самое лучшее во всей поездке в Европу, – снова повторил Макс. – Не могу даже сказать, как я тебе благодарен.
Мы сидели и молча пили чай, смотря на воду и ощущая гармонию со всем миром. Что могло быть прекраснее этого момента?
– Ну а что насчет тебя? Каким ты был в школе? – спросила я.
– О! Я был толстым очкариком, которому постоянно швыряли песок в лицо.
Я засмеялась.
– Рассказывай! С внешностью викинга и ростом метр восемьдесят пять.
– Ну если быть точным, то метр восемьдесят восемь. Я был дохлым заученным ботаником, который вечно читал комиксы и фантастику. Жил в выдуманном мире. И единственным ребенком во всей Флориде без всяких признаков загара, потому что никогда не гулял. Если бы кто-нибудь бросил мне футбольный мяч, думаю, я бы упал в обморок. Иногда я мечтал, чтобы мы переехали на Аляску, чтобы мне перестали твердить: «Пойди поиграй на улице».
– Все это очень грустно.
– Ужасно грустно, правда? – хихикнул Макс. – Я был трагической фигурой.
– И что дальше?
– Когда мне было семнадцать лет, умер мой отец. Как-то утром он брился и упал замертво. Это был сердечный приступ.
– Я тебе очень сочувствую.
– Я страшно испугался. Понимаешь, отец был вроде меня. Ненавидел спорт и проводил жизнь на диване. Единственным упражнением, которое он делал, было переключение передач в машине. Ему было всего пятьдесят четыре, когда он умер. Я решил, что со мной будет то же самое. Поэтому начал усиленно заниматься спортом. Плавал, бегал. Я даже записался на нью-йоркский марафон.
– Фантастика!
– Я сказал «записался». Я его не бегал, потому что за месяц перед этим подвернул ногу. Именно тогда я познакомился со своей первой женой: она была физиотерапевтом.
– Да? – Я была слегка шокирована. – Я и не знала, что ты уже был женат.
Макс рассмеялся.
– Я уже два раза был женат. Думаю, достаточно попрактиковался и на третий раз все будет отлично.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Понимаешь, я каждый раз собирался хранить верность, но постоянно сбивался с прямого пути. Это сильнее меня. Наверное, я пытаюсь наверстать упущенное. Если бы я знал, что все, что мне нужно для того, чтобы переспать с девушкой, это комплект презервативов, я бы начал в одиннадцать лет. Я не мог с этим справиться. Я был как ребенок в кондитерском магазине. Но женщины, на которых я был женат, по-моему, не слишком одобряли это. Я даже думаю, что они хотели бы, чтобы я не снимал трусы, когда их нет рядом.
– Знаешь, у женщин есть такая странность, – подтвердила я. – А у тебя есть дети?
– Трое. И все девочки. Элла, Оливия и Кассандра. Но я их не очень часто вижу.
Макс перевел взгляд на вересковую пустошь, и мы помолчали.
– Думаю, нам пора возвращаться, – сказал он наконец.
На обратном пути я продремала до самого Лондона: проспала закат и сумерки.
Это был замечательный день. Я не могла вспомнить, когда в последний раз так смеялась, поэтому мне было слегка грустно, что все кончилось и я возвращалась к своей каждодневной рутине. Макс еще спал, слегка приоткрыв рот. Его очки чуть-чуть съехали набок. Что в нем особенного? Удивительно! С такой ординарной внешностью он стал женихом одной из самых знаменитых телезвезд.
В Хаммерсмите Макс открыл глаза.
– Почти приехали, – сказала я. – Прекрасный был день.
– Самый лучший. Мы должны это повторить.
– Это было бы отлично, – согласилась я. – В Йоркшире тоже полно вересковых пустошей.
– Винс отвезет тебя домой, – сказал Макс. – Как проще: сначала тебя забросить?
Я не знала, как получится короче, но по непонятной мне самой причине не хотела, чтобы Эндрю видел меня с Максом, или, вернее, чтобы Макс видел меня с Эндрю. Поэтому я сказала, нет, будет короче, если сначала отвезти его в отель.
Когда мы остановились у отеля, Макс поцеловал меня в щеку.
– Спасибо за прекрасный день, – сказал он.
– Не за что, – ответила я, собирая вещи.
– Эй, хочешь увидеть себя по телевизору? – неожиданно спросил Макс.
– Что ты имеешь в виду?
– На следующей неделе они снимают сцену в кафе, и я обещал Натали сняться там в массовке. Она всегда жалуется, что совсем не видит меня, когда работает, но все это так скучно. Почему бы тебе не составить мне компанию? Я один раз чуть не уснул у них на съемке.
– Я бы очень хотела. Я никогда не видела, как снимают кино. А ты думаешь, можно? Я бы не хотела мешать.
– Да ты их просто выручишь! Я прямо сейчас позвоню девушке, которая занимается подбором актеров, и скажу, что ты придешь.
Макс тут же достал свой сотовый телефон и вытащил из внутреннего кармана листочки с номерами.
– У нее включена голосовая почта, – сказал он через несколько секунд. – Привет, Рут! Это Макс Огилви. Я звоню, чтобы сказать, что нашел тебе еще одну девушку на понедельник. Ее зовут Линди, и я хочу, чтобы ты посадила ее за мой столик. Только не говори Натали, а то она будет ревновать. – Он отключился. – Ну вот. Все устроено.
– Слушай, не надо говорить такие вещи, кто-нибудь может и поверить, – заволновалась я.
