– Как Испания? – спросила я. – Приятно провели время?
– Потрясающе! – теперь он кричал, перекрывая шум транспорта. – Мама Натали избаловала меня до безобразия.
Кто бы сомневался, проворчала я про себя, вспомнив Дон.
– Слушай, тебе не кажется странным, что я тебе звоню? – спросила я.
– Странно? Что тут может быть странного?
– Ну, не знаю. Просто я не уверена, что это правильно. Я никогда раньше не была в такой ситуации.
– Нет, это не странно. Я очень рад, что ты позвонила. Как там Лондон?
– Прекрасно.
– А Эндрю?
– Прекрасно, спасибо. Знаешь, правду говоря, мы с Эндрю в последнее время не слишком ладим.
Макс был ужасно удивлен:
– Почему же? Это из-за того, что он узнал, что мы с тобой целовались?
Просто слышать от него это волшебное слово – огромное счастье. Он ничего не забыл!
– Нет, Эндрю ничего не знает.
– Ты ведь не говорила ему обо мне?
– Ты что, шутишь? Нет, конечно. И знаешь, между нами пробежала черная кошка еще до того, как мы с тобой познакомились.
– Мне очень жаль это слышать. А Эндрю знает, что ты сейчас со мной разговариваешь? Он тебя слышит?
– Не беспокойся! Его даже нет дома. Он ушел на презентацию нового сайта в Интернете.
– Это звучит так волнующе, – поддразнил Макс, имея в виду совершенно противоположное. – А почему ты не пошла с ним?
– Лучше застрелиться, – сказала я.
– Но у тебя же нет пистолета, правда?
– Не говори глупости. В Англии не ходят с пистолетами за поясом. У нас цивилизованная страна, – поддразнила я его в отместку.
– У Натали есть пистолет, – сказал Макс. – Маленький серебряный пистолетик.
– Это потрясающе. Спасибо, что предупредил. Я приеду к вам в гости в пуленепробиваемом жилете.
– Нет, лучше не надо, – попросил он. – Я предпочитаю ту тесную маечку, в которой ты была на Портобелло-роуд.
Я покраснела.
– Как поживают твои соски?
– Хорошо, спасибо, – засмеялась я. – Кстати, они сегодня почему-то особенно нагло себя ведут.
– Да? – хрипло переспросил Макс. – Подожди, мне нужно выехать.
Какое-то время я слышала только шум машин, потом он снова взял трубку.
– Ты еще здесь? – спросил он.
– Я да, а ты где?
– На заправке. Моя машина осталась почти без горючего. Не то что твои соски.
– Это они из-за тебя так торчат.
– Я думаю, что, если я проведу по ним языком медленно-медленно?
– Это было бы здорово, – задохнулась я.
– Потрогай их вместо меня.
– Что?
– Потрогай их вместо меня. – Он тяжело дышал. – Потрогай сама.
– А! Ладно.
Я нерешительно погладила свою майку, чувствуя себя полной идиоткой.
– Теперь потрись ими о телефонную трубку.
– Что? Не говори глупостей.
– Потрись ими о трубку. Давай.
– Ладно.
Я решила не спорить с ним, удивляясь про себя, какие заскоки бывают у мужчин. Выполняя его просьбу, я заглянула в телепрограмму, чтобы посмотреть, нет ли сегодня чего-нибудь интересного. Было. Две серии «Скорой помощи».
– Ну как тебе? – спросила я Макса.
Его дыхание стало еще тяжелее.
– Что на тебе надето? – спросил он.
– Серая майка.
– Облегающая?
– Да, – соврала я.
– Подними ее вверх, – велел он, – чтобы я мог видеть лифчик.
– Сейчас, – ответила я, снова откладывая телефон в сторону. Это просто смешно. Я могла бы с таким же успехом сидеть здесь, завернувшись в занавеску.
– Ты чувствуешь мои руки на твоей груди? – спросил он.
– О да, – ответила я, подражая порнозвездам и при этом стараясь не рассмеяться. Неожиданно мое настроение изменилось, и я закрыла глаза, пытаясь представить, что Макс не за пять тысяч миль отсюда, а на диване рядом со мной.
– Ты чувствуешь мой язык?
– Угу.
– Я вожу языком вокруг твоего соска. Ты чувствуешь мои губы?
– Угу.
Звук его голоса действовал на меня гипнотически.
– Я очень нежно сосу сосок твоей правой груди и тру между пальцами сосок левой.
Я застонала. Это было потрясающе.
– Теперь опусти руку ниже. Между ног. Ты чувствуешь там меня?
– Угу, – прошептала я. Черт! Мы с Максом могли делать это все время, и это даже не считалось бы изменой.
– Чувствуешь, каким твердым ты меня сделала?
– Угу.
– Ты очень плохая девочка – о, черт!
Послышался звук удара, и наступило молчание.
– Макс? Макс? Ты меня слышишь?
Я сидела на диване, глядя на телефон глазами космонавта, провожающего улетающий без него корабль. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем я пришла в себя настолько, чтобы встать и приготовить себе чашку чая.
Макс смотрел на меня с фотографии, и мне стало неловко, словно в присутствии свидетеля моей глупости. Но все-таки, подбадривала я себя, Макс был рад, что я позвонила. Я могу позвонить ему еще на следующей неделе. Я уже начала мечтать об этом.
Когда Эндрю наконец около полуночи вернулся домой, я лежала в постели, мечтая о Максе. Я повторяла каждое слово нашего разговора и переживала наши воображаемые ласки.
– Как вечеринка? – спросила я Эндрю.
– Хорошо. Хорошо.
– Как дела у Робин и Рассела? – Как будто мне не все равно.
– Рассела не было. Он заболел.
– Надеюсь, это не смертельно?
– Нет, кажется, просто простуда.
Эндрю выключил свет.
– Спокойной ночи, – сказал он, повернулся на бок и уснул. А я лежала в темноте, думая о Максе.
«Ты очень плохая девочка», – слышала я его голос.
Ты даже не знаешь, какая плохая, подумала я.
27
В начале октября Эндрю на целую неделю улетел на остров Мэн ликвидировать какую-то невезучую компанию. Было так приятно на пару дней остаться в квартире одной. Можно было спокойно думать и мечтать, без того чтобы он суетился вокруг, спрашивая каждые пять секунд, все ли у меня нормально, наполнял дом запахом пиццы и карри и действовал мне на нервы, непрерывно повторяя: «Ты уверена, что не хочешь попробовать?»
