– Пойдемте, миледи! На вас не похоже, чтобы вы прятались в четырех стенах, давая другим повод говорить, что вам стыдно. Неужели вы не понимаете, что именно этого добивается леди Энн? Она говорит, что вы не годитесь в хозяйки дома, что вы ленивы и небрежно относитесь к ведению хозяйства, которое норманн поручил вашим заботам. – Спрятав лукавую улыбку, Марта краем глаза наблюдала за своей госпожой. – Она говорит, что ее дочь обучена управлять хозяйством, и справится с этим гораздо лучше, чем простая саксонская девка.
– Ах так? Так говорит леди Энн? – В ответ на подзадоривание Марты Кэтрин гордо выпрямилась, и ее фиалковые глаза сверкнули гневом. – Хотела бы я посмотреть, как она скажет это мне в лицо, Марта! Энн все еще в гостях здесь, но она, видимо, забыла об этом, а я – нет! Но с меня довольно терпеть ее оскорбления!
– Да, но помните, что она к тому же гостья норманна и вдобавок жена его отца, так что тщательно взвешивайте свои слова, – предупредила Марта, радуясь изменению настроения Кэт.
– О, я буду вести себя скромно и сдержанно, – пообещала Кэт, но блеск ее глаз не вызывал доверия к ее словам.
Весь зал в изумлении затих, когда Кэтрин, выйдя к вечерней трапезе, с гордо поднятой головой ступала по устланному соломой каменному полу, направляясь к столу. Удивившись неожиданно наступившей тишине, лорд Роберт поднял голову, чтобы узнать причину, и не поверил своим глазам, увидев Кэт. Девлин часто уговаривал ее составить ему компанию за столом и считал ее отказы просто причудой беременной женщины. Усмехнувшись, Роберт встал и протянул руку, приглашая Кэт занять место рядом с ним, а слуга поспешил придвинуть к столу еще одно кресло. Кэтрин улыбнулась и, приняв руку Девлина, грациозно села за длинный стол, а пышные юбки скрыли ее дрожащие колени. Сидевший рядом с Робертом Роджер тоже улыбнулся и быстро подмигнул Кэт, когда она взглянула на него.
– Мы рады, что вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы присоединиться к нам, – вежливо сказал Роджер, избавляя ее от необходимости извиняться за отсутствие, и Кэт одарила его ослепительной улыбкой.
Роберт жестом собственника продолжал удерживать руку Кэт и доверительно сжимал ее, не обращая внимания на Роджера, который поднялся из кресла, готовясь что-то сказать.
– Я приберегал тост за ваше здоровье до тех пор, пока вы не присоединитесь к нам, миледи. Вы позволите мне? – Метнув быстрый взгляд на Девлина, Роджер поднял кубок с вином и ждал, пока остальные сделают то же самое. – За самую очаровательную леди на всем белом свете, за нашу леди Челтенхем. И за союз между норманнами и саксами пусть он будет таким же крепким, как ребенок, которого вы носите.
Кэтрин почувствовала, как от слов Роджера у нее щеки покрываются краской, но она знала, что Монтроз желает ей только добра, что он на самом деле хочет видеть ее рядом со своим господином. Пока Кэт оставалась в своих покоях, Роджер только один раз навестил ее и сообщил, что Девлин пообещал насадить его на копье, если узнает, что Роджер проявляет к Кэт интерес.
– Да, миледи, он становится невыносимым, когда дело касается вас, – криво усмехнулся тогда Роджер. – Он не позволяет никому даже прикоснуться к тому, что считает своим. Никогда прежде я не видел, чтобы Девлин так крепко за что-то держался, а я знаю его очень давно.
Довольная тем, что, по мнению Роджера, Девлин ее ревнует, Кэтрин, сердечно поблагодарив Монтроза, призналась, как ей хотелось бы навсегда разделить жизнь с Девлином, и в конце с тревогой спросила:
– Думаете, он и вправду отошлет меня прочь, когда я стану слишком большой?
В замешательстве Роджер не мог найти слов. Он слышал, что Девлин щедро платил своим незаконнорожденным детям, но никогда не проявлял желания увидеть их или их матерей. Что же мог Роджер сказать в утешение этой очаровательной леди?
– Этого я не могу сказать, – неохотно признался он. – Боюсь, Девлин слишком непредсказуемый человек. Но он никогда не допустит, чтобы вы в чем-либо нуждались, миледи, это я точно знаю.
Кэтрин тяжело вздохнула, понимая, что простого ответа на ее вопрос быть не может, но чувствуя, что приобрела друга в лице любезного Роджера Монтроза.
– Благодарю вас, лорд Роджер, – встретив лукавую улыбку мужчины, ответила Кэт, когда кубки были осушены. – Ребенок моего господина Девлина, безусловно, будет крепким.
– Да, и упрямым, и своевольным тоже, предупреждаю! – заметил Роджер, все шире улыбаясь, по мере того как Девлин становился все мрачнее. – Возможно, ваша нежная натура смягчит характер ребенка, и мы все сможем ужиться с ним.
– По-моему, тогда парень будет совершено неуправляемым, – резко бросил Девлин. – У леди неукротимый нрав, в этом я убедился на собственном опыте.
– Он проявляется только в случае крайней необходимости, как я понимаю, – весело рассмеялся Роджер – Девлин, ты хотел бы получить ее капитуляцию без сопротивления, как получал от всех остальных? Нет, по-моему, тебе понравилась ее непокорность и сила духа, как понравилась бы и большинству мужчин!
– Даже хорошего иногда может быть чересчур много, – тихо заметил Девлин, с улыбкой глядя на Кэтрин.
Леди Энн, занимавшая место напротив, со все растущим раздражением и ненавистью прислушивалась к добродушным шуткам. Стараясь сдержать злость, она крепко зажала в руке столовый нож, как будто собиралась метнуть его в Кэтрин. Но когда она заговорила, ее голос звучал приторно сладко, а на лице играла лицемерная улыбка.
– Приятно снова видеть вас, дорогая. Иногда я со страхом думала, что вы стали жертвой недуга, часто поражающего беременных женщин. – Леди Энн тяжело вздохнула. – Такая трагедия постигла моих двух сестер и мать. Вот почему я решила родить только одного ребенка. Часто опасность слишком велика.
Кэтрин не отреагировала на эти слова, но по ее побледневшему лицу леди Энн поняла, что ее стрела попала в цель, и в ответ на сердитое ворчание Девлина вскинул; голову и широко раскрытыми глазами посмотрела на него.
– Думаю, ваши замечания, вряд ли уместны, леди Энн! Это не следует говорить женщине, вынашивающей не только своего первого, но и даже десятого ребенка! А ваша мать умерла, когда ожидала пятнадцатого, и в то время ей был сорок один год, так что этот пример мне кажется неподходящим.
Недовольство Девлина отчасти было обращено на Кэтрин, отчасти – на себя самого, ведь он не позволял себе думать о том, что могло случиться с Кэт, – очень часто при родах погибали и мать, и ребенок.
Кэтрин занялась лежавшими перед ней на тарелке мясом и сыром, тыча в них столовым ножом. Понимая, что леди Энн говорила со зла, Кэт не могла не думать о том, как много женщин умирало при родах. Она была благодарна Девлину, вставшему на ее защиту, но сказанные леди Энн слова преследовали ее, снова и снова эхом повторяясь у нее в голове. «Какая судьба ждет меня, если я останусь с Девлином? Каждый год рожать ребенка? – Взглядом потемневших глаз Кэтрин осторожно скользнула по его сухощавой фигуре. – Нет, он не станет задумываться о подобных вещах, – разве он не сказал, что считает это вполне нормальным?»
