Маршал тоже поднялся из-за стола.
— Всем нам предстоит. На этот раз слишком много поставлено на карту… Надеюсь, теперь мы сможем надолго избавить себя от Дюрана.
Джейк пронзительно глянул на Хартмана.
— По мне лучше упрятать его футов на шесть под землю. Надеюсь, он будет сопротивляться при аресте… Я бы даже цветочки посадил на его могилке.
Хартман рассмеялся, и они пожали друг другу руки. Минутой позже, шагая по устланному ковром коридору, Джейк все не мог избавиться от ощущения, что он вовсе не в Маниту, и даже не в Денвере. Дубовые панели, расписные светильники на стенах. Прямо как в Филадельфии!.. Не нравилась ему Филадельфия! И если б не дед, ноги бы его там не было! Но старик так радовался, что нашел после стольких лет единственного внука. А Джейк, привыкший к бродячей жизни, к широкому небу над головой, неприкаянно, чувствуя себя картонной куклой, бродил по огромному и пустому дедовскому дому. Даже поездка в Европу, где ему наперебой показывали всякие чудеса, не изгладила из памяти воспоминаний о сверкающих вечными снегами пиках Скалистых гор, о сладком как мед, не пропахшем фабричным дымом воздухе.
Вернувшись из Европы, он уже знал, что никогда не будет жить ни в Филадельфии, ни в Нью-Йорке. И сколько бы ни убеждал его дед, что только светское воспитание делает из человека джентльмена, Джейк не мог этого понять. Не то чтобы он не хотел быть джентльменом. Просто необходимость быть джентльменом угнетала его. И в один прекрасный день он сбежал.
Но теперь, все чаще задумываясь, Джейк не мог не вспомнить слова деда о том, что невозможно всю жизнь прожить бродягой. Уже сейчас он понимал, что вовсе не так сладко, как казалось раньше, провести остаток дней в седле, добывая пропитание меткими выстрелами. А придет время — и в .этом дед тоже оказывался прав, — когда придется спросить себя, на что ушла жизнь?
Получалось так, что последние полгода Джейк постоянно задавал себе этот вопрос. Ему шел тридцать второй год. Девятнадцать из них он провел в погоне за восьмеркой пьяных скотов, которые когда-то сделали его жизнь адом. Теперь их осталось двое — Дж. К. Дюран и Уолт Тирелл. Остальных он разыскал и убил. И до этих двоих почти добрался. Оставалось сделать совсем немного… А что потом? Несколько метких выстрелов, последние конвульсии подонков — и цель жизни достигнута? Это ведь не Святой Грааль, к которому можно стремиться вечно, заранее зная, что никогда не доберешься. Его цель в пределах досягаемости. Почему же хотелось порой волком завыть и бросить все? И почему так холодно и пусто становилось на душе?
Кейтлин, словно заведенная, расхаживала по комнате. Из распахнутого окна струился прохладный ночной воздух, но щеки ее пылали. Она сама не могла понять — почему.
Со вздохом отвернувшись от окна, она подошла к столу. Там стопкой лежали книжки, которые Джейк принес ей. Почитать. А она целый день не могла заставить себя. Ей все время казалось, что она не сможет прочесть ни слова. Откроет, а там вместо привычных букв какие-то непонятные знаки… Наконец решилась, открыла одну. К своему удивлению довольно сносно начала читать. Правда, очень многие слова были непонятны. Но потом она открыла для себя — если прочесть слово несколько раз, произнести вслух, подумать над ним, то почти всегда оказывалось, что слово это связано с другими, и тогда понять его становилось гораздо легче.
Кейтлин взяла одну из книжек, но, подумав, отложила. Не могла она сейчас читать. Из головы почему-то не шел Девон. Их пещера в Затерянном каньоне, где они прожили столько лет и которую считали своим домом… Пальцы Кейт сами собой сжались в кулаки. Ну почему все так получается? Где он сейчас?.. Губы ее зашевелились. Кейтлин стала молиться, чтобы у Девона все было хорошо. Изо всех сил заставляла себя поверить в свои слова. Но сейчас почему-то не верилось.
Они с Девоном никогда не разлучались. Всю жизнь. Даже когда после смерти родителей их хотели развезти по разным приютам, оба, не сговариваясь, сбежали и встретились на пепелище родного дома. С тех пор и были вместе. А теперь Кейтлин не покидала мысль, что они с братом разлучились, чтобы уже никогда не встретиться… И если что-то с ним сейчас, а она сидит здесь, взаперти, и не может помочь?! Кейтлин знала, что никогда не простит себе этого… И вдруг остановилась на полушаге, осознав, что виновником всего этого был Джейк!..
Когда в замке повернулся ключ, Кейтлин находилась в состоянии, близком к помешательству. Джейк вошел и посмотрел на нее встревожено.
— Что у тебя опять случилось?
Она посмотрела на Джейка и, будто не узнавая, произнесла:
— Ничего, все хорошо… Хорошо, что мне тут без тебя поесть иногда приносят. А то пока тебя дождешься…
Брови Джейка удивленно взлетели. Но потом он решил перевести все в шутку:
— Чего ж тебе еще надо? Кормят исправно, платье выдали…
— Это не мое платье!
— Я помню. Его принесла тебе Паула…
— Вот именно! — с неожиданной злостью перебила его Кейтлин. — Ты и не подумал бы!.. Она и то заботится обо мне гораздо больше!
— А почему я вообще должен о тебе заботиться?
— Должен, — упрямо стояла она на своем, — Потому что я твоя пленница, а ты — тюремщик. Иначе я опять сбегу…
Он покачал головой и, сняв шляпу, бросил ее на стул.
— Сбежишь? Угу… И куда отправишься?
— Какая тебе разница? Разве это тебя волнует?
— Нисколько.
Он подошел к Кейтлин и остановился рядом. Она чувствовала волны тепла, исходившие от его тела, и что-то внутри начинало вибрировать. Ее притягивало к нему. Но, заметив его насмешливую улыбку, Кейтлин вновь попыталась разозлиться.
— Если хочешь меня о чем-нибудь спросить, то спрашивай, — проговорил он, — А не бесись, как дикая кошка. Я либо отвечу тебе, либо нет.
— Да пошел ты к черту!
Щеки Кейтлин зарделись. Она сердито дернула плечом и отвернулась. Сначала в голове мельтешили злые обрывки мыслей, потом она постаралась воспринять все с юмором. Такова, видно, ее удача. Из всех мужчин Колорадо ее угораздило влюбиться именно в того, кто нанялся схватить или убить ее. Такого и в дурном сне не приснится… Свадебная церемония с виселицей в качестве посаженного отца?
Если бы Джейк мог прочесть ее мысли, то наверняка расхохотался. Но, во-первых, он не умел читать мыслей, а во-вторых, ему вовсе не хотелось смеяться, глядя на ее встревоженное лицо. Поэтому он сделал то, чего она, может быть, не отдавая отчета, ждала от него. Он притянул ее к себе, обнял и стал тихонько гладить по спине, словно успокаивая плачущего ребенка.
Его теплые губы осторожно коснулись ее щеки, и Кейтлин поняла, что все время хотела именно этого. Она мгновенно забыла, что еще минуту назад сердилась на него, забыла, что вообще сердилась. Теперь самым главным в жизни было то, что он здесь, рядом, что он принадлежит только ей и никому больше. Кейтлин теснее прижалась к нему, пряча счастливую улыбку, и совсем не возражала, когда его руки заскользили вниз, отыскивая завязки на платье.
