Она сглотнула.
— Каждую ночь.
Он улыбнулся:
— Это приглашение?
— А где приглашение на сегодняшний вечер? — поинтересовалась она, вспомнив о своей решимости противостоять ему.
— Вот здесь.
Зак шагнул вперед, и не успела Дебора опомниться, как он привлек ее к себе и запечатлел на ее губах поцелуй. Его губы были горячими, проникновение его языка быстрым и чувственным. Она вскрикнула и ответила на поцелуй так же страстно. Она почувствовала, как он напрягся, услышала его подавленный стон, и в тот же момент он отодвинулся от нее.
— Это безумие, — тихо проговорил он и передвинулся в тень.
— Пойди, выключи лампу в комнате. Она заколебалась.
— Нам нужно поговорить, Дебора.
Выключив лампу, она обернулась, и он заключил ее в объятия. Его пояс с пистолетами врезался ей в бок.
— Что ты здесь делаешь? — пробормотала она. — Я хотела спросить, как ты сюда вошел?
— Просто я умею это делать. К тому же охранники дона Франсиско не так бдительны, как он думает.
— Ты…
— Убил их? — договорил он, когда она замялась. — Нет, это наделало бы слишком много шума.
— Тогда что?..
— Не волнуйся, — перебил он, сжав ее талию. — У меня мало времени, и я не хочу тратить его попусту.
Ее сердце учащенно забилось, дыхание стало прерывистым.
— Ты хочешь мне что-то сказать?
— Да. Вы с кузиной должны уехать домой. Чем скорее, тем лучше.
— Домой?
Озадаченная скорее его близостью, чем словами, Дебора покачала головой:
— Мы не можем.
— Придется. Здесь для вас слишком опасно.
Он встряхнул ее руку.
— Ты должна это сделать.
— Невозможно. — Помолчав, она продолжила. — Мой… мой отец не хочет, чтобы мы возвращались.
Наступила напряженная тишина. Дебора почувствовала, как напряглись мускулы его рук.
— Проклятие.
— Зак, что случилось? Почему ты так взволнован?
— Скоро тут будет кромешный ад, а я не хочу, чтобы ты пострадала.
— Ты меня пугаешь.
— Я говорю правду.
Она поежилась.
— Бери кузину, и уезжайте отсюда.
— А куда нам ехать? — спросила она. — У меня нет денег, только те, что дает дон Франсиско. Все мое имущество числится на бумаге.
— А твоя кузина?
— У нее вообще ничего нет.
Зак чертыхнулся.
— Вы разрешите мне отвезти вас кое-куда ради вашей же безопасности?
— Обратно в деревню к твоему отцу?
— Нет. Там еще опаснее, чем здесь. Макензи довольно близко подобрался к ним.
Он провел рукой по волосам. Лунный свет посеребрил его лицо.
— Я отвезу вас к моей матери, — сказал Зак.
Она удивленно выдохнула:
— К твоей матери?
— Да.
— Я не знала… то есть я думала, что она умерла. Ты никогда не говорил о ней.
— Мы почти не разговаривали перед твоим отъездом. Моя мать жива, но я видел ее последний раз, когда мне было четырнадцать. — Он взглянул на Дебору. — Сейчас нет времени, потом я все объясню. Через пару дней я за вами приеду. Скажи кузине, чтобы была готова.
— Она не поедет.
— Почему?
— Точно не знаю, но это связано с нашим пленом. Хоть ты ее и не обижал, но она считает тебя таким же, как остальные команчи.
— Придется тебе поехать одной.
— Я не могу оставить Джудит.
— Проклятие, Дебора, — вскрикнул он, — пойми, тебе грозит опасность.
— Зак, что случилось, почему ты так нервничаешь? Объясни толком.
Он подвел ее к широкой постели и сел так, чтобы видеть ее лицо. Без шляпы, одетый в черную рубашку, брюки и мокасины до колен, он был почти неразличим в темноте.
Он взял ее руки в свои и заглянул в лицо:
— Поверенный дона Франсиско, может, и разбирается в законах, но он здорово разозлил Даймонда, и теперь без стрельбы дело не обойдется.
— А ты? Все еще собираешься драться на стороне Даймонда?
— Сейчас — да. Я же сказал тебе: это единственный способ быть в курсе того, что затевает Даймонд.
— Я постараюсь этого не забыть, когда ты откроешь стрельбу.
— Не надо, — резко произнес он.
Она вспомнила, как он говорил это на языке команчей: «Keta».
Он медленно поднялся, а когда она отпрянула, вздрогнул.
— Не может быть, чтобы ты все еще боялась меня.
— Но я не понимаю твоих истинных намерений. Ты исчезаешь, а потом крадучись появляешься в ночи, словно вор, и советуешь мне уехать. Что я после этого должна думать?
— Но если я появлюсь здесь днем, дон Франсиско изрешетит меня пулями. Единственное, что я хочу, это уберечь тебя от опасности. Иначе не пришел бы сюда.
Дебора пожала плечами, чтобы скрыть пронзившую ее боль:
— Сама не знаю, почему позволяю тебе так обращаться со мной.
Он отступил на шаг:
— Мне лучше уйти и не беспокоиться о тебе.
— Ты прав, — с притворным спокойствием ответила она, хотя на сердце кошки скребли.
Он снова шагнул к кровати и схватил ее за руки:
— Ты сводишь меня с ума своей холодностью. Твой язык говорит одно, а глаза — совершенно другое.
— Что же говорят мои глаза? Что ты не до конца искренен со мной?
— Проклятие.
Он снова поцеловал ее, но на этот раз в его поцелуе не было нежности, скорее грубость. Он весь напрягся. Дебора прильнула к нему, радуясь, что он дрожит от страсти. Ведь это он всегда доводил ее до неистовства. Наконец-то справедливость восторжествовала.
— Ты сводишь меня с ума, — едва слышно произнес он, теребя пальцем ее сосок.
Дебора тоже утратила над собой контроль. Останься у нее хоть капля здравого смысла, она настояла бы на том, чтобы он ушел до того, как кто-нибудь обнаружит его в ее комнате. Ведь это было бы трагедией для обоих.
Но думать об этом сейчас она не могла. Она сгорала от желания, ощущая только его губы и руки. Словно завороженная. Когда она встретила Ястреба, все ее моральные принципы улетучились. Так было в первый раз и во все последующие. Так было и сейчас.
— Нас могут застать врасплох, прекрати, — собрав все силы, произнесла она, наконец, когда он снова стал теребить ее сосок.
