— Не только честь. Ставка гораздо выше, и ты это знаешь.
Она поднялась.
— Значит, ради того, чтобы получить земли Веласкесов, ты готов на убийство? Так оставь их себе! Мне они не нужны.
— Никакой суд не позволит мне этого сделать, если ты уйдешь. Поэтому ты останешься здесь.
Дебора сделала шаг вперед и очень спокойно произнесла:
— Я не собираюсь отказываться от моего ребенка, Декстер Даймонд. Только попробуй ему навредить, я убью тебя собственными руками.
У Декстера глаза полезли на лоб, а челюсть отвисла.
— Ты спятила? — прошипел он.
— Напротив. Впервые за много месяцев, стала наконец здраво мыслить. Я — твоя жена, Декстер, и я останусь, если ты на этом настаиваешь. Но видит Бог, если ты попытаешься навредить моему ребенку, не жить тебе на свете, я тебя из-под земли достану.
— И как же ты меня убьешь? — зло поинтересовался Даймонд, постепенно приходя в себя.
— Я ей помогу, — тихо проговорила Джудит.
Даймонд уставился на нее.
— Бедняжка и так много страдала. Оставь ее в покое, Декстер, прошу тебя.
Его лицо потемнело.
— И ты против меня? Я думал, Джуди, ты меня понимаешь.
Губы Джудит задрожали, но она не сдалась:
— Да, понимаю, но ни за что не позволю навредить ей. Я люблю ее, она моя кузина. Не заставляй меня выбирать между вами.
Даймонд сжимал и разжимал свои большие кулаки.
— Если мне придется видеть отродье Зака Баннинга каждый день, я за себя не ручаюсь.
Он повернулся и вылетел из гостиной, изо всех сил хлопнув дверью. И в этот момент Дебора впервые почувствовала, как зашевелился под сердцем ребенок. Дебора стояла неподвижно, поглаживая живот. Ею овладело странное чувство покоя. Она защитит свое дитя, чего бы это ей ни стоило.
Она неожиданно вспомнила выражение лица Зака, когда он ей рассказывал, что ему приходится жить с ненавистью. Эта ненависть побудила его уйти из дома и лишила матери. Дебора не хотела такой судьбы для своего ребенка.
Она не заметила, что закрыла глаза, а когда опять их открыла, увидела, что на нее внимательно смотрит Джудит.
— Я не могу этого сделать, Джудит.
Джудит кивнула:
— Я помогу тебе. Я просто не знаю, что делать.
Дебора вымученно улыбнулась:
— Я тоже не знаю.
Джудит подошла к ней и обняла.
— Мы что-нибудь придумаем, — прошептала она.
Дебора кивнула:
— Непременно.
Солнце, проникавшее сквозь решетку, высветило узор на полу камеры. Зак впервые попал в тюрьму. Первое время ему казалось, что стены на него давят. Он мерил шагами камеру, ожидая смерти Фрэнка Олбрайта.
Теперь он успокоился. Как же ему хотелось, чтобы вся эта история кончилась. Чтобы этот урод, либо выжил, либо умер. Даже веревка лучше, чемто, что он сейчас переживает. Он лежал на солнце расслабившись, подложив руки под голову, гоня прочь мрачные мысли. Он представлял себе, что над ним — голубое небо, что ветер ласкает его лицо, а под ним — сильная лошадь. Ему чудился нежный голос Деборы, ее темные огненные волосы сверкали на солнце.
Так и рехнуться недолго, если все время думать о ней.
— Баннинг, — послышался голос Карпентера, — к тебе пришли.
Зак удивленна уставился на него. Он не имел ни семьи, ни друзей. Кто бы это мог быть? Карпентер кивнул кому-то:
— У вас всего пять минут, молодой человек.
Зак медленно поднялся, снедаемый любопытством. Когда посетитель прошел по длинному коридору и остановился возле его камеры, Зак еще больше удивился. Это был тот самый молодой человек, которого он видел с Олбрайтом в салуне. Зак молча ждал, пока молодой человек объяснит цель своего прихода.
— Мистер Баннинг, — произнес молодой человек, прижавшись лицом к решетке, — меня зовут Лонни Кинг. Надеюсь, я вам не помешал.
Зак пожал плечами:
— Да я как будто ничем не занят.
— Да, я заметил. — Он помолчал и тихонько продолжил: — Вам, видимо, любопытно, зачем я пришел. Мне нужно вам кое-что передать.
Зак прищурился:
— Передать?
Лонни кивнул:
— Ну да, она сказала — вы поймете.
Зак стоял неподвижно и смотрел. Лонни Кинг расстегнул две верхние пуговицы рубашки, вытащил что-то висевшее у него на шее и протянул Заку. Тот замер, медленно подошел к двери, взял амулет, сделанный из кости и перьев орла.
В памяти всплыли обрывки воспоминаний.
Дебора. От лунного света ее волосы блестят, она смотрит на него с болью и смущением. Слышится встревоженный шепот вооруженных раскрашенных воинов, мчавшихся наперегонки с ветром по равнинам Техаса. Позади остались, Форт-Ричардсон и его последние надежды. Он слышал собственный голос, звучавший спокойно и равнодушно, хотя каждое слово давалось ему с болью: «Это принадлежало моему отцу. Он оставил это моей матери на случай, если она когда-нибудь захочет его отыскать. Когда я вырос, этот амулет помог мне найти отца. Он и тебе поможет, если захочешь меня увидеть».
Он посмотрел на Лонни Кинга:
— Вас просили передать это мне?
— Да, миссис Даймонд сказала, что вы все поймете. Зак сжал амулет.
— Я понял.
Ветер колыхал занавески на окне спальни, Джудит пересекла комнату и захлопнула окно.
— Похолодало.
Она вывела Дебору из задумчивости, и та отвернулась от весело потрескивавшего огня.
Бревно в камине треснуло и развалилось, посыпались искры. Дебора смотрела на них, как завороженная. Она пыталась думать о Натчезе, о тех днях, когда была счастлива и невинна, но это было так давно. С тех пор, казалось, прошла целая вечность.
Иногда она закрывала глаза и представляла себе Зака таким, каким увидела его в первый раз. Тогда он наводил на нее ужас своим бронзовым лицом, холодными голубыми глазами и длинными волосами цвета воронова крыла, доходившими ему до плеч. Теперь он совсем не такой. Как он мог измениться за такое короткое время?
Дебора снова провела руками по животу. Ребенок часто шевелился. Он был активным, она ощущала каждый энергичный толчок крошечной жизни внутри себя. Ребенок Зака. Ребенок Ястреба. Господи, как же тесно переплелись эти двое.
Она надеялась… на чудо. На освобождение человека, которого любила. Он заслужил гораздо больше, чем дала ему жизнь.
— Как ты думаешь, он приедет? — спросила Джудит. Дебора взглянула на нее:
— Непременно.
— Он в тюрьме, Дебора. Он стрелял во Фрэнка Олбрайта. Даже если Олбрайт выживет, в чем я сомневаюсь, потому что у него свинцовое отравление, они найдут предлог, чтобы повесить Зака. В конце концов, он не пользуется популярностью. Люди его боятся.
