Дикарю было хорошо. Дикаря все устраивало.
Если бы дотошный наблюдатель имел возможность отмотать время назад и заглянуть в недалекое прошлое этой пары, он бы обнаружил, что сегодня утром живчик получил сообщение – точную копию рекламы, пришедшей на коммуникатор Гиля Фриша. Дикарю отдельное сообщение не требовалось: он всюду следовал за общительным помпилианцем.
Обладай гипотетический наблюдатель бо́льшими возможностями, он, пожалуй, сумел бы выяснить, что аналогичные сообщения этим утром получили еще пять человек на разных планетах Ойкумены. И, не откладывая в долгий ящик, взяли билеты на корабли до Алайны – захолустного мирка, вращавшегося вокруг желтого карлика в хвосте созвездия Сколопендры, вытянувшегося на пол-галактики.
Ни один человек, разведка или спецслужба не имели шансов все это отследить, сопоставить, связать воедино и сделать верный вывод. Но Гиль Фриш не считал предосторожности лишними. Напротив, его бы всерьез насторожило, если бы Лука Шармаль не предпринял подобных мер. Получив условный вызов, мар Фриш сразу понял: дело важное и срочное. Иначе патрон не стал бы пускать в ход «засветившийся» коллант. На борту «Сигмы», произведя сложный расчет по ряду косвенных данных, Фриш пришел к выводу: выход в большое тело увеличивает угрозу раскрытия тайны их колланта лишь на ноль целых, четыре десятых процентов.
Этой величиной можно было пренебречь.
Однако Гиль Фриш сомневался, что его расчет точен. Существовал ряд факторов, неизвестных или не поддающихся учету. Раз так, расчетная вероятность могла существенно колебаться.
Через два часа семь минут после прибытия на Алайну мар Фриш получил новое сообщение – по куцей местной сетке. Часть кораблей еще находилась в пути. Прибывшие ранее должны были ждать. За время ожидания Гиль Фриш ознакомился с новостями – и теперь с вероятностью девяносто восемь и три десятых процента знал, кого им предстоит вывезти с планеты.
Сигнал к сбору пришел на следующий день. Гиль Фриш прибыл на место вторым. Последние два с половиной километра он прошел пешком, отпустив наземное такси.
– Привет, – махнул ему рукой рыжий невропаст.
Фриш кивнул.
Имен они по традиции не называли – даже когда рядом не было посторонних. Фриш уселся возле рыжего на серый валун, нагретый за день солнцем. Вечерело. Лиловый закат заливал горизонт флуоресцентными чернилами. Ветер, сухой и теплый, нес горький аромат полевых трав.
Какое-то время оба молчали.
– Разрулили ситуацию? – спросил рыжий.
Нюансы коллантариям были неизвестны. Но о том, что «левый» рейс не остался без последствий, знали все.
– Нет.
– Тогда почему нас выдернули? Мы же спалимся!
– Центр принял все меры предосторожности. Риск увеличился на ноль четыре процента. Это не страшно.
– Если так, тогда нормально…
Начали собираться остальные.
– Привет!
– Снова в деле?
– Нет, чтобы я еще раз с леваком связался…
– А правда, что полуторная ставка?
– Правда.
– Зашибись!
– Большую шишку везем?
– А когда мы малых возили?
– В прошлый раз.
– Не напоминай…
Аэромоб приземлился метрах в двухстах. Из него выскочили четверо с оружием – охрана; следом возник человек в штатском. Сунулся в салон, помог выбраться грузному мужчине. Генерал-президента Фриш узнал по снимку в вирте: красное одутловатое лицо, мешки под глазами.
– Это вы, что ли… – начал он, подойдя.
– Вы хотите попасть на Карассу? – перебил беглеца координатор.
Когда надо, помпилианец умел быть кратким и жестким, как любой представитель его расы. Генерал-президент замер – он не привык, чтобы с ним так разговаривали.
– Да.
– Скажите своим, чтобы улетали. При них мы не будем стартовать.
Генерал-президент набрал в грудь воздуха – и вдруг сдулся, выдохнув. Суетливо полез за пазуху, извлек коммуникатор:
– Все в порядке. Улетайте.
Охрана вернулась в аэромоб. Генерал-президенту следовало удирать с Алайны месяц назад, когда народные волнения стали перерастать в революцию. Помешала жадность: весь этот месяц диктатор переводил активы – свои и государственные – в банки на других планетах. Целые космические караваны вывозили то, что не удалось превратить в бесчисленные единицы и нули банковских счетов. Генерал-президент собирался покинуть планету с последним караваном и не успел: космопорт захватили раньше. Нейтральная страна-сосед, куда он перебрался в итоге, энергично размышляла: травануть опасного беженца грибами или продать революционерам, уже приплясывающим возле заготовленного эшафота? Космопорта у нейтралов не было. Местные ВКС перешли на сторону восставших, худо-бедно контролируя околопланетное пространство. Тут и объявился Лука Шармаль с заманчивым, а главное, крайне своевременным предложением.
Аэромоб растворился в темнеющем небе, уйдя за пределы видимости.
– Итак, вы намерены лететь с нами на Карассу?
– Да! Вы что, оглохли?
– И все же вам придется повторить это еще раз. Вы хотите добраться до Карассы?
– Да, черт побери!
– Отлично. Мы отправляемся.
Лука Шармаль считал идеально. Но идеалы спорны, а в любом правиле бывают исключения. «Все предусмотреть невозможно,» – тремя минутами позже, выйдя в большое тело колланта, подумал Гиль Фриш.
Если гематрам известен страх, мар Фриш испугался.
VI
Тропа круто взбиралась в гору.
Взгляд цеплялся за острые сколы вулканического стекла, буро-красный туф, похожий на окаменевшие сгустки крови, за черные обломки базальта и магнетита. Требовалось усилие, чтобы смотреть не перед собой, а под ноги. Казалось, бес просто вынуждает тебя отвлечься, заглядеться и подвернуть ногу. На долю секунды Диего представилось, что он уже умер, что его бесплотный дух блуждает в здешнем аду, обреченный на вечные скитания. Мигом позже он ощутил колотье в боку, нарастающую усталость в мышцах ног, едкие капли пота, стекающие по разгоряченному лицу – и ощущение бестелесности исчезло.
Я взял слишком высокий темп, подумал маэстро. Слишком высокий. Так недолго и надорваться. Он не знал, о чем думает на самом деле – об утренней пробежке или о собственной жизни.
До начала второго тура оставалось чуть меньше трех часов. Вполне достаточно, чтобы завершить пробежку, принять душ, переодеться – и вместе с мар Даханом выдвинуться в спорткомплекс. Диего бежал один – перед выступлениями спортсмены бегали на крохотном стадиончике, заключенном в кольцо жилых гостиничных зданий, или вообще пренебрегали полноценным утренним моционом, ограничиваясь легкой разминкой. Ну да, им главное – завоевать кубок. Для такой великой цели не обязательно истязать себя без перерыва, распределяя силы разумно и целесообразно. Когда же ты намерен проткнуть рапирой сердце дона Фернана, или Антона Пшедерецкого, если граф – это он, или обоих сразу, если ты – психопат, для которого во всех кубках мира плещется кровь, и мухи вьются над ней…
