— Ты действительно думаешь, что у Инны не совсем здоровая психика?
— А сам-то ты что думаешь?
— Я ничего такого за ней не замечал. Она оказалась ветреной, лживой и так далее и тому подобное. Но с точки зрения психики… По-моему, абсолютно здорова.
— Вот и мне не верится, что она могла заварить всю эту кашку.
— Да, но факты говорят сами за себя. Почти в каждом эпизоде дела непременно принимает участие молодая женщина, похожая на Инну.
— Именно — похожая.
— Почему ты упорно не желаешь посмотреть правде в глаза?
— Какой правде?!
— Правда одна! Моя жена три раза пыталась отправить меня на тот свет.
— В таком случае по ней психушка плачет!
Мы с Беспаловым даже не заметили, как перешли на повышенные тона.
— Ты считаешь, это уникальный случай, когда один из супругов убивает другого?
— Отнюдь. Таких случаев пруд пруди.
— И что, все супруги-убийцы чокнутые?
— Естественно, не все. Но у психически нормального убийцы обычно есть мотив.
— У Инны, если разобраться, тоже есть мотив. Ей хочется заполучить мои деньги.
— Это опять только предположение. И еще одно: психически здоровый человек не стал бы до такой степени зацикливаться на убийстве. А тут речь идет об идее-фикс. Три попытки! У какого-то психа навязчивая идея — убрать Беспалова. Вот что я думаю.
— Значит, от версии, что я помешал каким-то криминальным кругам, ты отказалась?
— Не совсем. Эта версия, по-моему, тоже заслуживает внимания. Только тут следует различать две первые и последнюю попытки убийства. Если мафия и имеет отношение к покушениям на твою жизнь, то только к третьему. Я имею в виду взрыв машины.
— Но ты же не будешь отрицать, что взрыв «Мерседеса» и убийство человека, продавшего для этой цели пластиковую бомбу, связаны между собой.
— Не буду.
— И ты сама мне рассказала, что к убитому торгашу ходила брюнетка. Это доказывает наличие связи между всеми покушениями и убийством этого мужика.
— Слишком уж навязчиво нам подсовывают эту брюнетку. Это меня и смущает.
— Почему обязательно «подсовывают». Я думаю, это объясняется проще. Инна не профессиональный киллер, поэтому и засветилась везде, где только могла.
— Да, а Уткину даже представилась: «Я — такая-то, такая-то, жена господина Беспалова, хочу, чтобы вы убили моего мужа». Тебе не кажется, что это глупо?
— Безусловно глупо. Но она, наверное, надеялась, что мы его не поймаем.
— Или кто-то очень хочет ее подставить.
— Ну и упрямая же ты, Татьяна! Кому это нужно?
— Пока не знаю. Я только боюсь, что, когда мы все-таки это выясним, будет уже слишком поздно.
— В смысле?
— Я думаю, Инне угрожает опасность.
Сергей хоть и не разделял мою точку зрения, занервничал:
— Нужно найти ее! В конце концов, это развеет все наши сомнения.
— Мы ищем, — спокойно ответила я, не давая себе взорваться.
«Он еще учить меня будет. „Нужно найти ее!“ Легко сказать. Сам-то целыми днями дома сидит. С дивана любому дураку легко рассуждать», — мысленно упрекнула я Беспалова.
— Ищем, ищем, а результатов — ноль, — вслух упрекнул меня он.
«Еще одно слово, и я задушу его своими собственными руками», — подумала я.
— Кто ищет, тот найдет, — произнесла я твердо вместо угрозы.
— А вдруг, пока мы тут рассуждаем, ее убьют?
— А вдруг завтра потоп?! — психанула я и ушла в другую комнату.
«Значит, он, несмотря ни на что, ее любит. Вон как забеспокоился. С одной стороны, подозревает ее в убийствах, а с другой — так за нее боится. А я-то губы раскатала… Вот найдется она, попросит у него прощения, и он растает. А сыщик Иванова дело сделала и свободна. — Я закурила и попыталась отогнать от себя горькие мысли. — Ну и пожалуйста. Мне он тоже не нужен. Подумаешь, местный Болдуин, синие глаза. Да таких в базарный день на рупь пучок! И упрямый, как осел. Зачем он мне? Разве мне одной плохо? Ничего подобного. Сама себе хозяйка: хочу повидло ем, хочу — варенье. И что это я так разнервничалась? Мне-то какое дело, кого он любит. Наплевать мне и на него, и на всех его жен».
Мои невеселые мысли были неожиданно прерваны звонком сотового.
— Добрый день. Я бы хотел поговорить с Татьяной Ивановой, — поприветствовал меня незнакомый мужской голос.
— Слушаю вас… — ответила я, перебирая в памяти знакомых, которым известен этот номер, стараясь идентифицировать звонящего.
— Вам что-нибудь говорит фамилия Папазян? — поинтересовался мужчина.
— Гарик Папазян? Конечно.
— Я звоню по его просьбе. Он просил сразу же связаться с вами, как только у нашего подопечного появится Антон Зубов.
— Да, да. Он появился?
— Минуту назад он зашел в подъезд.
— Я еду, — сказала я и положила трубку.
Со скоростью реактивного самолета я вынеслась из квартиры, села в машину и помчалась к дому Зубова. Сколько он пробудет у барыги? Упустить его было бы непростительной ошибкой, поэтому я летела на своей «девятке», нарушая правила дорожного движения, как на пожар. На счастье, закон подлости не сработал: мне не попался ни один страж безопасности дорожного движения. Через пятнадцать минут я была у нужного мне подъезда.
Когда я вышла из машины, ко мне подошел человек в штатском.
— Татьяна?
Я узнала его по голосу. Это он звонил мне и сообщил про Зубова.
— Да. Надеюсь, я не опоздала?
— Не волнуйтесь. Он пока не выходил.
— Спасибо вам огромное, — искренне поблагодарила я незнакомого помощника.
— Не за что. Понадобится поддержка, обращайтесь. Там, в беседке, — он махнул рукой в глубь двора, — под видом алкашей сидят наши ребята. Если что, дайте знать.
— Хорошо. Еще раз спасибо.
«Слава богу, успела», — ликовала я в душе. Теперь оставалось только ждать. Я опять села в машину и развернула газету — так я менее всего привлеку к себе внимание.
Прошло пятнадцать минут. Антон не выходил. Еще пять минут, а его все нет. Я начала беспокоиться. Вдруг Антона сильно ломало и он решил вылечиться прямо у барыги? Ширнулся. Передозировка. Если он умрет, как мы узнаем, где Инна? Воображение начало рисовать страшные картины. Одну страшнее другой. Впору кинуться к барыге и проверить, все ли там в порядке. Но я постаралась взять себя в руки и осталась на своем посту. Но решила: «Если за десять минут Антон не выйдет, я за себя не ручаюсь».
Как будто испугавшись моей угрозы, из подъезда показался Антон. Не обратив на меня внимания, он прошел мимо и сел за руль старенькой «копейки».
