— Инка об этом даже не догадывается, раньше она не бывала там.
— Ясно. Теперь расскажи мне про Уткина.
— Какого Уткина?
— Может, тебе прострелить ногу, чтобы ты лучше соображал? — жестко спросила я, приподнимая руку с пистолетом.
— Не надо. Я правда не знаю никакого Уткина.
— Он живет в той же деревне, что и твоя бабка. Вы с Вероникой ездили туда и наняли его, чтобы он на своей машине сбил Беспалова. Так? — задала я, можно сказать, риторический вопрос.
— Мы действительно были в деревне. Вероника попросила меня познакомить ее с каким-нибуль алкашом. Сказала, что для дела. Подробно я не расспрашивал. Проводил ее до дома ближайшего пьяницы и остался ждать на улице. Она так хотела. Так что с мужиком она разговаривала одна, — затараторил испуганный Антон.
— Ну, это мы уточним у самого Уткина.
— Да я даже фамилию его не знаю. Спросил у бабки, где живет ближайший алконавт, она и указала на его дом.
— Допустим. А что ты знаешь про взрыв машины?
— Какой машины? Я ничего не взрывал. Я все время был с Инкой на даче. Если хотите, спросите у нее. Сегодня первый раз в город вырвался и то… лучше бы этого не делал.
— А что тебе сегодня говорила Вероника? Дала еще какое-нибудь задание?
Зубов опустил глаза и не ответил. Я подняла «ствол» и страшным голосом прошипела:
— Если ты сейчас же все мне не расскажешь, я точно вышибу твои атрофированные мозги!
Угроза возымела действие, и побледневший от страха наркоман прошептал:
— Она сказала, что убила Беспалова. Она не хотела. Но он напал на нее, и Веронике пришлось сделать это. В целях самообороны. — Антон сделал небольшую паузу и продолжил: — Она просила помощи. Она велела мне…
— Что велела?
— Велела убить Инну. Как будто это она замочила мужа, а потом не вынесла угрызений совести и покончила с собой. Тогда мы с Вероникой сможем быть вместе.
— Что же ты раньше молчал?! — заорала я на Зубова. — Как ты должен сообщить ей о том, что задание выполнено?
— Позвонить.
— Во сколько?
Зубов посмотрел на часы.
— Через час.
— Тогда сейчас мы поедем за Инной и заберем ее. А потом ты позвонишь Веронике и скажешь, что сделал все так, как она хотела: что Инна мертва и беспокоиться больше не о чем.
На этом информационная часть сегодняшнего вечера закончилась. Пришел черед кипучей деятельности. Назавтра у меня складывался грандиозный план разоблачения Вероники Беспаловой. Но он требовал серьезной подготовки.
* * *
Утро выдалось удивительным — солнечным, светлым. Наполненное птичьим чириканьем, оно вселяло в сердца надежду на удачу.
Я проснулась раньше звонка будильника, что абсолютно нехарактерно для меня. Можно сказать даже, что в этом был явный признак моего сильного душевного волнения. Еще бы! Предстоял такой ответственный день.
Прежде чем встать с кровати, я еще раз мысленно прокрутила по пунктам придуманный мною план, отмечая слабые места. Определенный риск в нем, конечно, был. Но я надеялась, что мои профессиональные навыки, выручавшие в переделках и покруче, на этот раз тоже не подведут.
Два следующих часа ушли на подготовку всего необходимого и на обдумывание моего поведения в случае возникновения непредвиденных ситуаций. С ходом времени нарастало и внутреннее напряжение, поэтому я решила приступить уже к конкретным действиям.
— Алло. Вероника Михайловна?
— Я слушаю.
— Здравствуйте. Это Татьяна Иванова — переводчик, — произнесла я самым взволнованным голосом, на который была сейчас способна.
— Здравствуйте, Таня, что-нибудь случилось?
— Да. Кроме вас, нам некому больше помочь.
— Я сделаю все от меня зависящее, если это в моих силах. Но что все-таки произошло?
— Все дело в Сергее.
— В каком Сергее? — она действительно ничего не понимала. И это было вполне естественно, ведь ее бывший муж был мертв. Во всяком случае — по известным ей данным.
— В Сергее Андреевиче Беспалове, — объяснила я.
— Да?! Интересно… — голос моей собеседницы, только что довольно равнодушный, напряженно зазвенел.
— Ему плохо, очень, — сообщила я голосом испуганного до смерти человека.
— Кому плохо? Покойнику? — Вероника, кажется, растерялась.
— Да нет же. Он жив. Во всяком случае, пока, — сказала я и всхлипнула.
— Танечка, вы в своем уме? Сергей Андреевич Беспалов недавно погиб. Он взорвался в собственном автомобиле, — тоном, не принимающим возражений, заявила железная бизнес-леди, взяв себя в руки и не допуская, что в задуманном ею что-то может пойти вопреки ее воле, вопреки ее желанию.
«Боюсь вас разочаровать, но он жив», — чуть было не ляпнула я, но вовремя спохватилась.
— Он жив, — твердо сказала я вместо этого. — Да, он жив, но нуждается в срочной медицинской помощи. По-моему, у него опять аллергический приступ.
Мои слова, слова явно разумного человека, видимо, возымели действие.
— Не может быть… — простонала моя собеседница и вдруг заплакала.
— Алло, алло! — кричала я в трубку. — Так что мне делать?!
— Не понимаю… — тихим голосом, не слыша меня, как бы разговаривая сама с собой, сказала Вероника. — Я же была в морге. Я своими глазами видела тело и обрывки пиджака.
— Этот пиджак Беспалов подарил своему водителю Павлу, тело которого вы и видели в морге.
— То есть вместо Сергея погиб Паша? — понемногу начиная верить в происходящее, спросила Вероника.
— Да. В «Мерседесе» взорвался Павел, — подтвердила я.
— Но как это могло случиться?
— Я приехала к Сергею Андреевичу утром, чтобы отдать срочный перевод. Он торопился на работу, и мы решили обсудить дела по дороге в офис. Я предложила подвезти его на своей машине. Таким образом, в момент взрыва Сергей Андреевич находился у меня в машине.
— Но вы же приходили в тот день к нему. Разговаривали со мной… Значит, вы прикидывались, что ничего не слышали про взрыв машины? А сами все это время знали, что Сережа жив? Видели, как я страдала, мучилась, и ничего не сказали. Как же вы могли, Таня? Это бесчеловечно! — Беспалова сориентировалась и начала представлять из себя пострадавшую сторону. Как говорится, лучшая защита — нападение.
— Давайте обсудим это позже. Сейчас главное — спасти Сергея.
— А что с ним? Ах да, шок… И где же он сейчас находится?
— У меня дома.
— Он скрывался все это время?
— Да.
