Коннал поджал губы и покраснел. Шинид повернулась к цыгану:
— Чего вы хотите добиться, сэр? Золота у него нет. Вам нужен конь? Но он далеко, да к тому же измучен долгой ездой — бедное животное везет нас двоих.
Шинид метнула взгляд на Коннала. «Ни жизни моей, ни чести ничего не угрожает», — говорил ее взгляд. Коннал понял и опустил меч.
— Я только подумал… — начал, было цыган.
— Нет, ты ни о чем не думал! Если бы ты дал себе труд включить мозг, вы бы не грызлись сейчас, как две собаки за кость, которой нет, — рассердилась она. — Вы рычите и лаете, когда все можно решить миром. Будь моя воля, миром бы правили женщины, а мужчин надо сделать немыми!
— Леди Шинид, я получил по заслугам, — повинился цыган и убрал меч в ножны. — Думаю, на сегодня достаточно.
Коннал с трудом сдерживал смех.
— Сдается мне, читать нотации это ее любимое занятие. Шинид обиженно переводила взгляд с одного на другого. Нижняя губа ее предательски задрожала.
— Отлично, — буркнула она и пошла к лежащей у костра худой, болезненного вида женщине.
— У девушки бурный темперамент, — покачала головой цыганка, кивнув в сторону проталины, на которой только что стояла Шинид. Из оттаявшей земли пробивались ростки, и прямо на глазах распускались красные маки.
— Это верно, — согласился Коннал, любуясь цветами. Шинид склонилась над цыганкой, и Коннал вдруг остро почувствовал стыд, который испытывала цыганка, ее отчаяние и страх. И причиной этого страха был он сам. Та же волна страха исходила от всех, за исключением одного единственного мужчины, того, кто стоял рядом. Каким бы оборванным и грязным он ни был, он казался человеком, знававшим лучшие времена, образованным и знатным. И лицо его показалось Конналу знакомым. — Я рад видеть тебя, Диллон. Мужчина поскреб бороду.
— Она надеялась, ты не узнаешь меня и избавишь от стыда.
— Нет ничего постыдного в том, чтобы держаться всем вместе. Всей семьей. — Коннал окинул взглядом людей у костра. — Что случилось с вами? Почему вы не в Коннахте?
— То же, что случилось с твоей матерью и твоими родными, О'Рурк. Англичане пришли.
Коннала словно с размаху ударили в солнечное сплетение. Диллон был вождем клана, союзником Магуайра и господином над всем западным Коннахтом. А сейчас он был принужден воровать и питаться тем, что может дать земля зимой. Во времена короля Генриха для того, чтобы вождя клана восстановили в правах, достаточно было принести клятву верности, такую, например, как Йен Магуайр принес отцу Коннала, Гейлену.
— Ты не стал приносить присягу Ричарду? Стоило бы. Тогда ты мог бы продолжать править, сохранив свои земли и замок.
— Англичане напали без предупреждения, и нам пришлось сражаться. Но шансов победить у нас не было. Они ворвались в замок, убили моего отца и всласть поизмывались над моей сестрой. — Диллон бросил взгляд на женщину, с которой говорила Шинид. — С тех пор она онемела. Я думал, когда они убили мою жену, что ничего хуже уже быть не может. — У Диллона дрогнул голос. — Но я ошибался.
Гнев закипел в груди Коннала.
— Ради Бога, скажи мне, кто это сделал! Я найду ублюдков и заставлю их предстать перед судом!
— Неужели? — Диллон горько усмехнулся. — Те, кто напал на нас, шли под знаменами принца Иоанна.
Коннал грязно выругался. Англия вцепилась мертвой хваткой в его страну, и хватка эта оказалась жестокой. Пендрагон пришел в ярость, но ярость его была бессильной. Только теперь он начал понимать, что пыталась донести до его сознания Шинид, когда он вернулся из Палестины. Но тогда он был глух ко всему, что выходило за рамки его долга.
— Не лезь в этот капкан, парень, — посоветовал Диллон. — Ради нас не лезь. — Диллон выразительно посмотрел на рукоять меча Коннала с красующимся на ней гербом Ричарда. — Коннал перехватил его взгляд. — Если ты решишься на это, то встанешь перед выбором.
— Я сделаю все, что смогу, Диллон. Ты должен позаботиться о своих людях, и тебе не пристало бродить, как…
— Как нищему?
— Прости, я не хотел тебя обидеть… Диллон поднял руку.
— Не надо, не проси прощения. Я знаю, во что мы превратились. Я лишь надеюсь, что по возвращении король Ричард исправит то, что натворил его братец.
— Он вернется. Подозреваю, что он уже собрал нужную сумму для выкупа.
— Выкуп? Не проще ли было отправить к братцу посла, и он привез бы все, что нужно?
Коннал брезгливо поморщился и вкратце ввел Диллона в курс дела. Он понял, что Диллону можно доверять.
— Ричард вернется и все уладит. Тебе недолго осталось влачить такое существование. Я об этом позабочусь.
— Тогда тебе надо поторопиться, верно?
— Надо. Осталось только уговорить Шинид мне не перечить.
Диллон хмыкнул.
— Шинид — и не перечить? Она всегда была упряма как черт.
— Это еще слишком мягко сказано, — пробурчал Коннал. Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел на Шинид. — Я бы сказал, как тысяча чертей. Знаешь ли, моя мать неправильно меня воспитала. Женщины — мое слабое место, я не могу обращаться с ними так, как они того заслуживают. Думаю, у Шинид есть повод постоянно напоминать мне об этом. В этом, наверное, все дело.
Диллон расхохотался, и Шинид, услышав его, подняла голову и, сказав что-то напоследок женщине, направилась к мужчинам. Они с трудом сдерживали смех. Шинид подозрительно оглядела обоих насмешников.
— Отчего-то мне кажется, что это я стала для вас источником развлечения.
Мужчины проявили достаточно мудрости, чтобы оставить ее реплику без ответа.
— Брось, Шинид, — проговорил Диллон, целуя ей руку. Он видел, как расстроила ее эта встреча, как опечалилась она, узнав о незавидной судьбе клана. — Не горюй. Ты ничего не можешь изменить. — Диллон покосился на Коннала. — К тому же, мне кажется, у тебя сейчас и своих забот хватает.
Коннал при виде того, как другой мужчина целует его женщине руку, чуть не взвился от ревности. Но он справился с собой и протянул Диллону руку. Они обменялись рукопожатием, и Коннал еще раз пообещал ему помочь, ибо Ричард не простит брату тех бед, что постигли страну в его отсутствие.
Шинид помахала Диллону рукой.
— Доброго тебе пути, друг, — улыбнулась она и направилась к тому месту, где они оставили коня.
Диллон опустил взгляд на землю и увидел мешок с провизией. Он открыл его и, шепча слова благодарности, стал раздавать еду своим людям. Ему многое пришлось пережить за последние годы, но Коннал, к чести его будь, сказано, сумел помочь ему, не унизив достоинства бывшего вождя.
И еще Коннал Пендрагон оставил ему надежду, а этот дар был пощедрее остальных. Впервые за последние годы Диллон воспрянул духом.
Коннал и Шинид продирались через лес. Они были уже на полпути между дорогой и стоянкой Диллона, но вдруг Шинид остановилась, и когда Коннал уже готов был схватить ее и тащить за собой волоком, она неожиданно нагнулась и достала из-под снега пучок травы и цветов, почти прозрачных от мороза. Она опустилась на колени, прямо на снег, и распахнула плащ, прикрыв им землю вокруг себя.
