«Господи, нет!..»
– Грег? – Эллен читала в постели, поставив книгу на округлившийся живот. – Приложи ладонь вот сюда. Малыш все утро меня толкает. – Она повернулась к нему, и на ее аристократическом лице с тонкими чертами появилось удивление. – Грег! Что с тобой?
Он чувствовал, как все его тело дрожит, разрываясь между волей Кукольника и его собственной. Каждая дергала за веревочки, пытаясь полностью перехватить управление. Но стоило Грегу это себе представить, как Кукольник насмешливо фыркнул:
«Мы оба один и тот же человек, знаешь ли! Я просто твой туз, твоя способность. Я делаю то, что нужно, чтобы мы могли выжить. Эллен здесь. Используй ее».
«Нет. Так нельзя».
«Она же просто еще одна жалкая марионетка. Если на то пошло, то послушнее многих. Ее боль годится не меньше других».
«Риск слишком велик. Не здесь и не сейчас».
«Если не здесь и не сейчас, то рискуешь все потерять в любом случае. Давай!»
Грег почувствовал, как его тело делает еще один неуверенный шаг вперед. Его сжатый кулак поднялся. Теперь в глазах Эллен появился настоящий страх. Она закрыла книгу и с трудом села в постели.
– Грег, прошу тебя! Ты меня пугаешь…
Грег полностью отпустил тело, словно эта схватка его измотала. Кукольник торжествующе заорал. И тут, когда Кукольник занес руку для первого удара и предвкушающе расслабился, Грег снова восстал против своей способности. Застигнутый этой атакой врасплох, Кукольник потерял контроль над телом. Игнорируя его рывки и проклятья, Грег затолкал его глубоко – глубже, чем когда-либо за последние годы, – запер мысленную клетку и отправил ее в самый дальний уголок сознания. Только перестав слышать Кукольника, он остановился и вернулся к реальности.
Он стоял у кровати, задыхаясь. Рука все еще оставалась поднятой, Эллен скорчилась, ожидая удара. Грег разжал пальцы и, медленно поднося их к ее лицу, присел рядом с ней. Он почувствовал, как она отпрянула, но расслабилась, когда он начал гладить ее по голове.
– Тебе нечего бояться, милая, – сказал он. Он попытался засмеяться, но услышал в собственном голосе боль. – Эй, я ни за что не стал бы причинять тебе боль, ты ведь знаешь. Ты же мать моего ребенка. Я никогда не сделаю тебе больно.
– Ты казался таким обозленным, разъяренным… На секунду…
– Я неважно себя чувствую. Ничего страшного: кишечные спазмы. Нервы. Думал про съезд. Я уже принял «Маалокс». Сейчас все пройдет.
– Ты меня испугал.
– Извини, Эллен, – проговорил он успокаивающе. – Пожалуйста…
С Кукольником все было бы легко: он без всяких усилий заставил бы ее себе верить, но теперь эта способность стала опасной. Эллен смотрела на него так, словно собиралась еще что-то сказать, но потом медленно кивнула.
– Ладно, – сказала она. – Хорошо, Грег.
Она прижалась к нему. Грег привалился к изголовью кровати. Через тонкие щупальца своей способности он чувствовал, как жена расслабляется и забывает. Беременность заставила ее сосредотачиваться на том, что происходит внутри нее, – все внешнее стало не таким важным. Ей было комфортнее принять его извинения – и она поступила именно так. Однако эта мысль стала для него очень слабым утешением.
«Боже мой, что мне делать?»
Он слышал смех Гимли, бившийся в его голове. Телефон у кровати зазвенел. Грег снял трубку, надеясь, что это поможет прогнать карлика.
– Хартманн слушает.
– Сенатор? – Голос в трубке был взволнованным и прерывистым. – Это Эми. Плохая новость. Говорят, что сегодня будет серьезное сражение по поводу мандатов калифорнийской делегации…
Он едва расслышал ее за оглушающим хохотом Гимли.
После двух стопок водки похмелье у Джека наконец-то прошло. Последний час он провел у себя в номере за телефонными аппаратами: через своего заместителя Эмиля Родригеса он пытался собрать всех своих делегатов и подготовиться к дебатам по поводу платформы, которые должны были пройти завтра. В дверь постучали. Джек пообещал Эмилю перезвонить и открыл дверь. За дверью оказалась Эми с толстой пачкой инструкций в конверте. Ее каштановые волосы были сколоты высоко на макушке.
– Привет, Эми!
Джек тепло ее поцеловал, а потом затянул в номер и попытался поцеловать еще раз. Она отвернулась.
– Не время, Джек. Мы не в Буэнос-Айресе. Здесь мой муж.
Джек вздохнул:
– Значит, ты по делу.
Эми высвободилась из его объятий и поправила синий костюм, который был ей очень к лицу.
– Готовься, – сказала она, – у меня плохие новости.
– Я готов. Я приготовился уже давно.
Эми сморщила носик, реагируя на отвратительную вонь, составленную из смеси табачного дыма, спиртного и не выветрившихся до конца духов. Она присела на край стула и осторожно отодвинула переполненную сигарами пепельницу подальше от себя. Джек придвинул себе стул и уселся на него верхом, глядя на Эми поверх его спинки.
– Что случилось?
– Тебе это очень не понравится. Сегодня будут оспаривать мандаты делегации от Калифорнии.
Джек недоуменно воззрился на нее.
– Люди Джексона решили застать нас врасплох. Они заявляют, что мажоритарная система с правилом, по которому победившая на первичных выборах сторона получает все голоса, по сути своей дискриминационна по отношению к меньшинствам.
– Чепуха, – тут же откликнулся Джек. – В Калифорнии это правило существует столько, сколько я себя помню.
– Это возражение дает им возможность расформировать наш крупнейший блок делегатов – и сделать это под видом борьбы за справедливость.
– Мы соблюдали правила. Мы честно победили на праймериз.
Эми посмотрела на него с досадой.
– Джек! Правила таковы, какими их объявит съезд! Если они отклонят наших делегатов, то положат начало представительским и процедурным сражениям, которые могут все дестабилизировать. Именно это и нужно Джексону, Гору и Барнету: если воцарится хаос, это повысит их шансы на выдвижение кандидатом от партии. Если им удастся поставить нас раком и навязать процедурное поражение до первого голосования, у них появится надежда перехватить дезертиров из нашего лагеря во время второго тура.
– Здорово. Просто здорово.
Странно, он так и не может привыкнуть к тому, что женщины позволяют себе неприличные выражения. Черт, он никак не привыкнет и к тому, что это позволяют себе мужчины!
Порой он особенно остро ощущал себя реликтом.
– Конфронтация сведется к тому, кто лучше знает свод правил и ловчее ими манипулирует. Кто официальный представитель вашей делегации?
Джек беспокойно шевельнулся на стуле:
– Наверное, я.
– Ты хоть как-то разбираешься в процедурных вопросах?
