– Хирам. – Джокер устремил на них свои пустые глазницы. У Джека появилось неприятное ощущение, будто его исследуют. – Нам пора.
– Да. Конечно.
Хирам хватал ртом воздух, словно этот разговор каким-то образом лишил его всех сил.
– Увидимся, наверное, – сказал Джек.
Хирам молча повернулся и пошел брать чемодан. Либо тот ничего не весил, либо Хирам придал ему легкость.
Головокружительная волна паранойи захлестнула Джека при виде того, как Хирам проносит чемодан сквозь большую вращающуюся дверь. А если Блез…
Но – нет. Джек тут же понял, что хоть чемодан и очень большой, он недостаточно велик, чтобы вместить подростка.
Просто после событий последних дней он стал дерганый.
13.00
Даже с анальгетиками Кукольник чувствовал боль Тони Кальдероне. У нее был пряный вкус. Он чуть усилил ее, просто ради развлечения. Полусидевший в постели Тони сморщился и чуть вздрогнул, сдвинув ноутбук, установленный на подносе. Лицо у него заметно побледнело.
– Как ты? – спросил Грег, игнорируя внутренний хохот Кукольника.
– Немного дернуло, сенатор. Ничего страшного.
Этим словам противоречили капли пота, выступившего у него на лбу. Кукольник захихикал.
«Оставь его в покое. Нам надо работать».
«Нет проблем, Грегги. Просто так приятно снова стать свободным! Мы все сделали. Дело в шляпе».
– Я думал про речь, сенатор, – говорил тем временем Тони. – Думаю, я нашел тот лозунг, который нам нужен. Я просматривал все прежние речи. Помните, что вы сказали в Рузвельт-парке, когда объявили, что будете участвовать в кампании?
Этот вопрос принес с собой воспоминания: вскоре после той речи он приказал убить Кахину на глазах у Кристалис и Даунса, чтобы они молчали про его способности туза. Грег с иронией подумал о том, как это сработало.
«Нормально сработало! – возразил Кукольник. – Во время кампании было тихо. Тахион узнал правду слишком поздно. Теперь все в порядке».
«Наверное».
– Какую фразу ты имеешь в виду, Тони? – спросил Грег у своего спичрайтера.
Тони нажал клавишу и прочел с экрана слова:
– «Кроме тех масок, которые сделал знаменитыми Джокертаун, есть и другие». Это ваши собственные слова, насколько я помню, и очень удачные. «За этой маской прячется инфекция, свойственная слишком многим… Я хочу сорвать эту маску и обнажить скрытое под ней уродство – уродство ненависти». – Тони стукнул кончиком пальца по экрану. – Это – сильный образ. Думаю, нам пора им воспользоваться.
– По-моему, неплохо. Что ты задумал?
– Я разрабатываю эту тему со вчерашнего вечера. И мне пришла в голову еще одна мысль.
Тони широко улыбнулся, и Грег уловил всплеск, пульсирующий желтым: Тони гордился своей идеей. Он отодвинул ноутбук и сел прямее. В волнении он забарабанил пальцами по колену.
– А что, если все наденут маски: вы, Джесси, все, кто будет на сцене, и все наши делегаты в зале? Джокеры, тузы и натуралы – все будут в масках, так что их нельзя будет различить. А когда вы произнесете условленную фразу… – Тони прикрыл глаза, размышляя, – что-нибудь вроде… ну, не знаю… «Нам всем пора сбросить свои маски – маски предубеждений, ненависти, нетерпимости», но только еще сильнее, гораздо сильнее, к чему будете долго подводить слушателей. И как только вы это скажете – бабах! – все срывают маски и подбрасывают их вверх.
Грег тихо засмеялся, мысленно рисуя себе эту сцену.
– А мне нравится! Очень нравится.
– Это круто. Это наверняка будет во всех новостях. Можете себе представить – все эти маски в воздухе? Вот это символ! Он вобьет вопрос о диких картах в память всех избирателей, и Бушу будет непросто переплюнуть эту сцену на республиканском съезде.
Грег хлопнул ладонью по постели и встал.
– Мы это примем. Начинай работать над речью, а я соберу Эми, Джона и Девона и согласую все с нашими людьми. Тони, это здорово! Когда все напишешь, отправь в палату к Эллен. У меня там ноут и модем.
– Договорились, сенатор, – улыбнулся Тони.
– Публика сегодняшнее не забудет, Тони. Поторопись: времени у нас мало.
Выходя из палаты. Грег довольно ухмылялся: Тахион нейтрализован, выдвижение прошло, и вот теперь найден идеальный образ для будущей кампании. Он был так доволен, что даже не стал слушать нытье Кукольника, желавшего еще раз попробовать боль Тони.
15.00
– Хотя небольшая часть запястной кости сохранилась, я решил ампутировать выше, на уровне лучевой.
Доктор Роберт Бенсон говорил крайне сухо. «Совершенно не считает нужным налаживать контакт с больным, – подумал Тахион, с ужасом взирая на уродливый ком бинтов, охватывающих его правую руку. – Наверное, считает, что раз я врач, то все спокойно восприму… Ну, так он ошибается».
Рука пульсировала болью в такт сокращений его сердца. Тах посмотрел на капельницу, механически отщелкивавшую жидкость в его тело. Иглу ему ввели в вену на тыльной стороне левой кисти. «Хорошо, они заметили, что я правша… Нет, идиот: правой кисти, в которую можно было бы ее ввести, просто нет!»
Он подавился.
– Есть тошнота? – Бенсон подставил ему под подбородок тазик. – Это нормально: последствия наркоза.
– Знаю… Сколько… Который час?
– О, время! Чуть после трех, воскресенье.
– Так… долго.
– Да, организм у вас был сильно ослаблен, плюс сильнейший шок и потеря крови.
Он пожал плечами.
– Мне больно.
– Я пришлю сестру, вам сделают еще укол.
– У меня сильная аллергия на кодеин. Используйте морфин или…
– Врачи – это самые трудные больные. Вечно пытаются обсудить свое лечение. – Бенсон с улыбкой сделал пометку в карте. – Засыпайте.
У Тахиона дрожала нижняя губа.
– Моя рука…
– Судя по тому что я видел, вам еще повезло, что вы так легко отделались.
– Доктор… – Бенсон остановился у двери и обернулся. – Не говорите никому.
Бенсон почесал подбородок:
– Вы имеете в виду ваше заражение вирусом?
– Да.
– Не скажу.
Закрыв глаза. Тахион пытался оценить свое состояние. Боль в горле от интубационной трубки, общее чувство дезориентации после общего наркоза, болезненно растянутый мочевой пузырь – и перебивающая все остальные ощущения пульсирующая боль в искалеченной руке. Фантомные пальцы правой руки конвульсивно задергались.
Будь он дома, новая кисть у него отросла бы в считаные недели. Но непонятно, допустит ли вирус дикой карты, любовно обвивающий его ДНК, нормальную регенерацию. Или на конце его руки вырастет нечто жуткое?
