Пальцы поползли обратно и внезапно сжались на мышце его бедра. Она начала растирать ему ногу. Тах бросил на нее нервный взгляд. Вдоль линии ее волос выступили капельки пота, губы сжались в ниточку. Ощутив его взгляд, она улыбнулась, приопустив веки, и надула губы. Тахион залпом допил бренди. Под ее яростным натиском мышцы у него на ноге стало сводить.
– Еще?
Он помахал рюмкой.
– Да, пожалуйста.
Гортанный хрипловатый голос.
Они сидели и молча пили. Тахион почувствовал спазмы в желудке.
– Интересно… Иисусе!
Он ударился о край кровати, соскользнул на пол и вылил остатки бренди себе на ширинку. Сунул мизинец в ухо, стирая влагу, оставленную неожиданным вторжением Сариного языка. Ощущение было такое, будто кто-то сунул ему в ухо ватную палочку, намазанную вазелином.
Она свесилась с кровати, устремив на него лихорадочно горящие глаза, и хрипло воскликнула:
– Я тебя хочу! Хочу!
Это напоминало удар граблями. Она навалилась на него: костлявые колени и локти, кости таза упирались ему в грудину, в пах, в бедра. Они несколько мгновений извивались на полу, и Сара осыпала неумелыми поцелуями все части его тела, какие ей попадались. Тахион отшвырнул ее и проковылял к противоположному концу кровати.
– Какого черта ты творишь?
У него на глаза выступили слезы стыда и ярости.
– Я хочу заняться с тобой любовью.
– Если это шутка, то она дьявольски дурного пошиба! Или, наоборот, она великолепна, если ты предпочитаешь жестокий такисианский юмор.
– О чем ты бормочешь? – заорала она, отбрасывая волосы с лица.
– Я импотент! Импотент! ИМПОТЕНТ!
– До сих пор?
В ее словах было искреннее изумление, лишившее его остатков самоконтроля.
– Да, чтоб тебя!.. А теперь убирайся. Просто выметайся отсюда!
С покрытыми багровыми пятнами щеками Сара бросилась ему на грудь, отчаянно сцепив руки у него на спине.
– Нет, пожалуйста! Я не могу от тебя уйти. Я следующая на очереди, понимаешь? Только ты можешь меня спасти.
– Ты с ума сошла? От чего я могу тебя спасти?
– От Хартманна! От Хартманна!!! Он убил Анди, убил Кристалис и теперь захочет убить и меня!
– Я не намерен больше это слушать.
– Он чудовище, зверь! Монстр!
– Год назад ты трахалась с ним до потери рассудка.
Она хрипло дышала.
– Он меня заставил.
– Хватит! Что за чушь! Ты сумасшедшая. – Тах рывками двинулся через гостиную, таща Сару, словно упрямого жеребенка. Распахнул дверь. – Вон, вон, вон, вон!
Она метнулась от него, шлепнулась на кровать и свернулась там в клубок, прижимая к груди подушку.
– Нет, нет! Ты меня не заставишь. Я не уйду. Ты должен мне помочь! – выла она. Он подхватил ее на руки и снова заковылял к двери. – Прочти меня! Заберись мне в голову! – прошипела она, вцепляясь ему в воротник.
– Да я ни за что не притронусь к той выгребной яме, которую ты называешь своим разумом!
Рассвирепев, она прошлась ногтями по его лицу.
– КОГДА Я УМРУ, ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ!
– Я уже жалею.
Тах захлопнул дверь, с отвращением отряхнул пиджак и пошел к бару. Схватив бутылку коньяка, он присосался к горлышку. Крепкий алкоголь обжег ему горло, заставив отплевываться. Проведя ладонью по лицу, он взвизгнул: коньяк попал в царапины, оставленные ее ногтями.
«Помоги мне».
«Ты не хочешь верить. Когда я умру, ты пожалеешь».
Бутылка разбилась о дальнюю стену.
– МНЕ НАДОЕЛО ЖАЛЕТЬ!
23.00
Спектор зачесал волосы наверх и принялся обрезать концы ножницами. Прямые коричневые пряди падали в грязную раковину. Стрижка получалась почти профессиональная. Он подрабатывал стрижкой, когда учился в старших классах, и освоил это дело очень неплохо. Взяв растрескавшееся ручное зеркало, он проверил, ровно ли срезал волосы на шее сзади.
– Недурно, старина, – сказал он сам себе.
Взяв немного лосьона, он втер его в покрасневшую верхнюю губу. Без усов и длинных волос он казался на много лет моложе – почти таким же, каким был в колледже. Только полные боли глаза изменились навсегда. Когда он вымоет голову и высушит волосы феном, то станет неузнаваемым для всех, с кем встречался после того, как стал Несущим Гибель. Не считая Тахиона. Тот его узнает, несмотря ни на что.
Мысль о щуплом инопланетянине перевела его от привычной угрюмости в неутолимую ярость. Если он выполнит этот заказ, то причинит Тахиону боль. Он кивнул зеркалу и перешел в гостиную. Обстановка здесь оказалась лучше, чем в его джокертаунской квартире. Стены были серо-зелеными, мебель – из красного или какого-то еще темного дерева. Он даже изредка убирал вещи. Он перебрался обратно в район Тинек после того, как его потрепал Спящий. Если учесть, какой ад начался вскоре после этого, это решение было удачным. Он плюхнулся на черный футон и потянулся за пультом от телевизора. Его рейс будет только завтра в десять. Собрать вещи можно будет утром. Он включил Эй-би-си. Телевизор затрещал, оживая, и на экране возник Тед Коппель.
– … мало что известно об этой женщине с прозрачной кожей, которая решила создать собственное царство в центре нью-йоркского Джокертауна. – Брови Коппель хмурил даже сильнее обычного. – Хотя полиция почти ничего не говорит об этом очевидном убийстве, оно, по-видимому, было просто зверским. Есть вероятность того, что в нем участвовал туз, обладающий неестественной физической силой. Прежде чем мы поделимся с вами теми немногими сведениями, которые у нас имеются об этой женщине по имени Кристалис, вот что заявила Анжела Эллис, капитан джокертаунского отделения полиции.
На экране возникло изображение унылого конференц-зала. Низенькая женщина с темными волосами и зелеными глазами встала перед гроздью микрофонов. Она откашлялась, помолчала и прижала ладони к кафедре.
– Женщина, известная как Кристалис, была найдена этим утром мертвой в своем кабинете. Если вскрытие покажет, что имело место убийство, то наше отделение, естественно, проведет тщательное расследование. На данный момент мы больше ничего сказать не можем.
Репортеры мгновенно принялись выкрикивать вопросы. Эллис подняла руку.
– Это все. Мы будем вас информировать по мере поступления новых данных.
Спектор потянулся за бутылкой виски, которую всегда держал рядом с футоном. Отвинтив крышку, он сделал несколько глотков.
– Дерьмо!
Эта сука его никогда не интересовала, но ее смерть почему-то вызвала у него тревогу. В воздухе и без того пахло кровью и смертью, и хотя обычно это его вполне устраивало, он нутром чуял, что выполнение заказа окажется для него опасным. Ну, тут уж ничего не поделаешь. Деньги от «Сумеречных кулаков» почти закончились, и ему нужен большой куш. Это предложение само на него свалилось, и он его не упустит.
