Отсматривая записи Барнета с тем единственным выстрелом в Джокертауне, Джек вспоминал, насколько легко Герштейн управлял враждебно настроенной толпой. Точно так же Барнет шел среди разрушений, причиненных перестрелкой бандитских группировок в Нью-Йорке, призывая Небесные Силы исцелить Квазичеловека, восставшего из мертвых… Видя это, Джек нутром чуял, кто окажется тайным тузом.
Барнет умеет провоцировать события. Джек не мог бы сказать, как именно работает эта способность. Похоже, Барнет умеет проявлять свое влияние на расстоянии: заставить телевизионщиков переключиться на рекламу в тот момент, когда ему это нужно, заставить таких кандидатов, как Харт и Байден, самим себя уничтожить, внушить своим сторонникам любовь и желание отдать ему деньги… Вполне возможно, что он сумел удалить дикую карту из собственного файла с историей службы в армии, излечить импотенцию Тахиона и заставить его хотеть Флер – возможно, даже удаленно доводить верных до оргазма. Тот калека в кожаной куртке с руками-пилами вполне может оказаться человеком, которому Барнет пообещал избавление от проклятия дикой карты при условии что сначала он выполнит веление Господа.
«Иисусе! – потрясенно думал Джек. – Неужели никто не присматривался к этим записям? Неужели никто не понял, насколько они важны? Они подобны пылающей Библейской длани на небесах – и ее указательный палец направлен на Лео Барнета».
Барнет. Тайный туз – это, конечно же, Барнет.
И вот Джек сидит, кусает нижнюю губу и смотрит на Хартманна, решая, говорить ли ему о своем открытии. Хартманн со странной сосредоточенностью продолжал смотреть в затылок Билли Рэя, сидевшего перед ним. Не винит ли он Рэя в том, что случилось с Эллин? Судя по тому, что Джек слышал от других, сам Рэй определенно себя в этом винил.
Джек решил было что-то сказать Хартманну, но подавился собственными словами. По какой-то причине он не смог прервать мысли Хартманна… После сегодняшнего это показалось ему совершенно немыслимым.
Сначала он обсудит все с Тахом. Покажет Тахиону свои доказательства, видеозаписи. И они вдвоем решат, что надо делать.
И вообще, весь этот удаленный телепатический контроль – епархия Тахиона.
17.00
Спектор сидел в приемной больницы и листал номер «Ридерс дайджест». Диван был из жесткого красного винила, который приводили в порядок липкой серебряной лентой. Умирающая флюоресцентная лампочка жужжала и мигала на потолке. В больнице воняло. Тут ощущались не только обычные запахи антисептиков и болезни, но и джокеров. У искалеченных вирусом была своя особая вонь. Видимо, со всего города их принимали только здесь.
К нему подошла юная тощая медсестра с усталым взглядом.
– К нему можно. Палата номер двести пять.
Она ушла, не отрывая взгляда от своих записей.
Спектор встал, потянулся и пошел по вытертому линолеуму коридора. Он решил отказаться от заказа. Он не собирается помогать Барнету и его набитым дерьмом сторонникам попасть в Белый дом. Конечно, деньги он себе оставит. На них он устроится где-нибудь на новом месте. Сначала он вернется к себе, соберет вещи, а потом исчезнет. Может, покрутит глобус и поедет туда, куда ткнется его палец, как это бывает в кино. Наверняка найдется немало мест, где на его таланты найдется спрос. Если его наниматель вздумает попытаться его отыскать – пусть пробует. Спектора это не особо тревожило. Вот только сначала ему хотелось зайти к Тони и убедиться, что с ним все будет хорошо. А после этого он на ближайшем самолете отправится в Джерси.
Он костяшками пальцев открыл дверь палаты двести пять и заглянул туда. Тони открыл глаза и улыбнулся. При таком количестве сломанных зубов его улыбка уже не смотрелась.
– Заходи!
Спектор сел на стул у окна. Один глаз у Тони был закрыт марлевой повязкой, а под вторым красовался огромный фингал. На скулу и на лоб ему наложили швы. Губы у него распухли и потемнели.
– Хочешь, я тебя увезу?
– Может, завтра. Врач сказал, что после сотрясения у меня была пара судорожных припадков. Ничего серьезного, но до вечера меня отсюда не будут переводить. А потом я буду в той же больнице, что… – он закрыл глаза.
Спектор кивнул:
– Больно говорить?
– Даже моргать. А ты в порядке? – Тони приподнялся на локтях. – Эти типы тебя пожалели или как?
– Со мной все нормально. Им всегда хочется попортить красивых мальчиков. Считают, что нам, уродам, и без того паршиво. – Спектор покачал головой. – Осчастливишь какого-нибудь протезиста. Один взгляд на твой рот – и он начнет мечтать о новом музыкальном центре.
Тони несколько секунд молчал.
– Ты слышал про Эллен?
– Ага. – Известие о выкидыше миссис Хартманн стало главной новостью дня. – Невезуха. Очень жаль.
– С личной точки зрения – мне тоже. Но благодаря этому он вырвется вперед на съезде. – Тони поднял руку, почесал кончик носа и поморщился. – Наверное, это звучит бессердечно. Но это поможет такому огромному количеству людей, что я считаю обмен достойным.
Спектор бросил взгляд на электронные часы, стоявшие на тумбочке.
– Мне пора, Тони. Дела. Может, у меня не получится какое-то время к тебе заходить, но я всегда смогу отыскать тебя на Пенсильвания-авеню.
– Можно попросить тебя об одном одолжении?
– Конечно. Говори.
– Все мои материалы – в «Мариотте». Я знаю, что сегодня нас выдвинут, и мне надо закончить благодарственную речь. У меня на кровати лежит черный кейс. Там все необходимое: ноутбук, плеер… – Тони передвинулся выше на подушке, пытаясь сесть как можно прямее. – Из-за несчастного случая с Эллен и истории про какого-то убийцу, который затаился поблизости, больше его привезти некому. Меня вроде как в суматохе потеряли.
– Э-э… Вряд ли мне позволят взять и войти к тебе в номер, чтобы забрать твои пожитки.
Спектору ужасно неприятно было идти на попятный, но ему совершенно не хотелось возвращаться в «Мариотт». Он ведь может наткнуться на Барнета, и тогда ему придется убить этого ублюдка.
– Не проблема, я дам тебе записку. Покажи ее охране на входе, и они все сделают сами. Я прямо сейчас могу вызвать дежурную медсестру и попросить, чтобы она отдала тебе ключ от моего номера.
Как бы Спектору ни хотелось отказаться, сказать «нет» он не смог.
– Ладно. Только это может получиться не так уж быстро. Гребаные местные пробки!
Тони улыбнулся. Даже с разбитыми почерневшими губами этот тип оставался обаяшкой. Схватив Спектора за руку, он тряхнул ее:
– Мы по-прежнему команда!
– Точно, – согласился Спектор, вручая ему ручку и листок бумаги. – Не могу же я выпустить тебя отсюда в таком виде. Тебе бы понадобилась маска, чтобы спрятать все эти швы.
Тони сжал Спектору локоть.
– Вот оно, Джим! Маски! Вот какую тему я использую. То, что по-настоящему покажет ситуацию с правами джокеров. – Отпустив Спектора, он воздел руки. – Америка, надень на одни сутки маску. Посмотри, каково это, когда в тебе не видят человека.
