Брызнули кровь и осколки кости: звук включенной пилы Джек запомнил даже слишком хорошо. Тахион завопил. Одновременно с ним вопль вырвался у сотни других людей. Может, Джек тоже закричал.
Джек рванулся вперед, но толпа подалась назад, так что он споткнулся и чуть было не упал. Вокруг него джокеры падали на землю. Серебряноглазый малыш-джокер уцепился за его ногу. С криком ярости Джек попытался стряхнуть с себя ребенка.
Паренек в кожанке повернулся к полисмену, и у Джека замерло сердце. Стоит парнишке перевести взгляд чуть дальше – и он увидит направляющегося к нему Джека. Однако урод Джека не заметил: он радостно улыбался полисмену, с аппетитом слизывая такисианскую кровь со своей нижней губы. Он отрезал полисмену руку у самого плеча.
Парнишка снова повернулся к Тахиону, вставая к Джеку спиной. Джек избавился от малыша-джокера и сжал руку в кулак. Если паренек собирается прикончить Таха, ему придется оставаться материальным, и Джек сможет ударить его с силой пушечного ядра.
Паренек в кожанке потянулся к Тахиону. Движение его руки было мягким, почти ласковым. Еще один шаг – и Джек сможет отправить голову горбуна в полет на двадцать кварталов.
Джек нанес удар – и уродец с хлопком исчез! Сила инерции закрутила Джека, взревевшего от ярости. Ноги его заскользили по крови Тахиона, но ему удалось не упасть.
– Кто это сделал? – возопил он.
Верная Стрела стоял рядом с пылающей стрелой в руке, словно статуя Зевса, готовящегося метнуть молнию. Какой-то агент Секретной службы сбил Джексона с ног и упал на него. Кругом вытащили пистолеты.
– Экройд, – ответил Верная Стрела. Пламя на кончиках его пальцев погасло.
Толпа стонала словно от боли. Люди с телекамерами метались вдоль полицейского оцепления, пытаясь лучше увидеть происходящее. Глаза нации жадно пожирали зрелище.
Заморгав, Тахион рухнул на тротуар. Полисмен вопил. Джек понял, что рана находится так высоко, что жгут наложить нельзя. Джек подошел к нему, поднял кулак и легонько ударил раненого в висок. Голова дернулась назад, словно боксерская груша, и полисмен потерял сознание.
Верная Стрела встал рядом с Джеком. Его потрясенное лицо было бледным. Он потянулся рукой к ране на плече полисмена. Жарко вспыхнуло пламя. Зашипела вскипающая кровь: он прижег рану. Вонь горящей плоти заструилась вверх, и из давних воспоминаний Джека пришли крики человека, погибающего в горящем танке под Кассино.
Если полисмен не умрет от шока в ближайшие пять минут, возможно, ему удастся спасти жизнь. Джек, чувствующий себя совершенно беспомощным, прошел за Верной Стрелой к Тахиону и поднял раненую руку. Лицо и волосы Тахиона были в крови. Под ногами Джека хрустело – ему не хотелось задумываться, на что он наступает.
Верная Стрела прижег рану Тахиона таким же экономным огненным импульсом, каким остановил кровь полисмену. Джек отвернулся, не желая слушать шипение крови и нюхать паленое мясо. Он потянулся за сигаретами. В нем бушевала ярость. Он добрался до паренька! Еще секунда – и он расколол бы головенку убийцы, словно яичную скорлупу.
Джесси Джексон поднимался на ноги. Судя по его недоумению, он ничего не успел увидеть. Агенты Секретной службы пытались по рациям вызвать «Скорую помощь».
– Экройд, – спросил Верная Стрела, выпрямляясь, – куда ты его отправил?
Экройдом оказался тот неприметный человечек, которого Джек заметил выходящим из лимузина с Тахом и Джексоном. Похоже, он пребывал в таком же шоке, как и все остальные.
– Ага, – сказал он. – О господи!
Его руки бродили по собственному телу так, словно он чувствовал зуд, но нужное место никак отыскать не мог.
– Ты? – взревел Джек. – Кто ты, к дьяволу, такой?
Экройд непонимающе воззрился на него.
– Джей Экройд, – пояснил Верная Стрела. – Частный сыщик. Его называют Щелкунчиком.
– Я уже добрался до этого ублюдка, – Джек в ярости потряс кулаком, расплющим пачку с сигаретами. – Я бы превратил его в желе! А, блин!
Он швырнул раздавленную пачку на землю и пинком отправил ее в толпу.
– Куда ты его отправил, Экройд?
– Щелкнул, – отозвался тот.
Верная Стрела сгреб его за лацканы пиджака и встряхнул:
– Куда ты отправил убийцу?
– А! – Экройд облизнул губы. – В Нью-Йорк. В тюрягу.
Верная Стрела отпустил детектива и удовлетворенно выпрямился.
– Отлично, – сказал он.
Джека так и подмывало запулить Экройдом подальше.
– Он проходит сквозь стены! – проорал он. – Он уже на свободе!
Довольная улыбка с лица Верной Стрелы моментально исчезла.
Вдали завыли сирены «Скорой помощи». Джек осмотрелся: двое раненых. Джексон стоит на коленях рядом с Тахионом, агенты Секретной службы держат пистолеты наготове, толпа потрясенно воет и скулит. И телекамеры все это фиксируют… Джек понял, что снова проиграл. Еще одна трагедия, которую он не смог предотвратить. У него все утекает сквозь пальцы.
И это не сыграет на руку никому, кроме Лео Барнета.
Он оказался в комнате в окружении ниггеров и решеток. На секунду Маки показалось, что он спит. Но тут он заметил, что его лицо и куртку облепили горячие кусочки инопланетного мяса, показавшиеся ему похожими на растопленный пластик.
Его правая рука была пуста. Левая работала как клинок, готовая снести доктору Тахиону голову с плеч. Но он уже не находился под ярким солнцем Атланты, и Тахиона рядом не было.
– Nein! – завопил он, перейдя на немецкий, и ударил себя ладонями по лбу. – Нет, нет, нет!
Он опять провалил дело. Это было немыслимо. И тем не менее он провалился. Чья-то рука стиснула ему плечо. Он повернулся, и при виде чернокожего гиганта с лысым черепом и золотым кольцом в ухе у него в желудке поднялась мощная волна тошноты.
– Эй, парень, – мягким голосом спросил великан, – ты как сюда попал?
Маки снова завопил, на этот раз не пытаясь произносить слова. Он позволил своим рукам действовать, и скоро вопили уже другие. А когда вопли смолкли, он пробежал прямо через решетку камеры по зеленым гулким коридорам, где воняло блевотиной и страхом, вниз по лестнице – и выскочил под серое небо Нью-Йорка.
Ему необходимо немедленно вернуться в Атланту! Восстановить себя в глазах своего господина, своего любимого.
17.00
Первым делом Грег пожал Джесси руку. При этом контакте Кукольник рванулся вперед, жадно вскрывая разум конкурента. Это оказался просто чудесный разум, глубоко ощущающий все происходящее. Такие он любил больше всего. Сейчас он был залит оранжево-красным – воспоминанием о чем-то очень болезненном и ужасном. Грег знал, что именно тот видел.
Джексон не сменил пиджака: он все еще был забрызган кровью Тахиона. Это зрелище смутило Грега, пробудив легкие сожаления, на которые Кукольник отозвался насмешкой.
