Так, мне осталось еще пошептаться с Людмилой, женой Романа, точнее, сожительницей. Я поглядывала на нее исподтишка. Она сидела почти напротив меня. Очень грустное лицо, темно-русые волосы, серые глаза. На ней была синяя майка с коротким рукавом, на шее – серебряная цепочка. Людмила выпила уже три рюмки водки. Так, похоже, поговорить не получится. А может, наоборот: человек, выпив, становится более раскрепощенным. Тогда сейчас – самое время. Нам принесли компот и сладкий пирог, порезанный небольшими кусками. Все принялись за десерт. Я ждала момента, когда Людмила закончит трапезу. Наконец она поставила пустой стакан на стол и отодвинула свой стул. Я встала и подошла к ней:
– Людмила, нам с вами нужно поговорить.
Она удивленно посмотрела на меня:
– О чем?
– Не беспокойтесь, я задам вам всего пару вопросов.
– А отчего мне беспокоиться? Задавайте! Только я ничего не знаю. На даче я не была, даже не знаю, где она, эта дача. Что там мужчины наши делали – я понятия не имею.
– Давайте выйдем, покурим, – предложила я. Мне почему-то сразу показалось, что она курит.
– Давайте.
Мы вышли на улицу и встали на крыльце кафе.
– Вы очень грустная, Людмила, – сказала я, – переживаете из-за смерти Виктора?
– Еще чего! Я его практически не знала. Нет, чисто по-человечески, конечно, жалко мужика. До чего доводит любовь к грибам! А я их тоже люблю. Но теперь, наверное, не смогу их есть: боюсь. Нет, я не из-за него… У меня своя семейная трагедия, на чужое горе, извините, слез не хватает.
Она была немного пьяна, но лишь немного.
– А что у вас случилось?
– Это касается только моей семьи, к смерти Виктора это не имеет ни малейшего отношения. Извините. – Людмила затянулась.
– Ну, хорошо… Виктор бывал в вашем доме? Я имею в виду, у вас с Романом.
– Нет никакого «нашего дома»! Есть МОЙ дом. Роман живет у меня. Своей квартиры у него нет. Виктор к нам никогда не приходил. Впрочем, я к нему – тоже. Встречались на общих праздниках, днях рождения, у Родиона в гостях. Вы про Виктора меня можете не спрашивать, я ничего не знаю.
– Где вы работаете, если не секрет?
– В медицинском научном центре.
– Людмила, вы ведь, кажется, тоже медик, но не врач?
– Я лаборант. Работаю в лаборатории. Ничего интересного, делаем анализы больных. Врачи над ними опыты проводят, дают им то один препарат, то другой, а мы берем кровь и… извините, мочу и смотрим, сколько часов больному осталось жить. Шучу, конечно, но суть примерно такая.
– Наверное, и зарплата у вас небольшая…
– Скажу – засмеете меня.
– Ну, пока у вас детей нет…
– Откуда вы взяли, что нет? У меня сестра умерла три года назад, я оформила опекунство над племянницей.
– Вот как!
– Да, вот так… Кстати, вчера было ровно три года сестре, потому я сегодня и грустная… Тяжело – два дня подряд поминки… Я вот на Юлю смотрю – и мне завидно: сынишка у нее, муж хороший, заботливый. И Ирине тоже повезло, нашла богатого, хорошо живет, хоть и без детей… Из них я одна – с чужим ребенком, и муж – гражданский.
В глазах Людмилы читалась неподдельная грусть. Казалось, она вот-вот расплачется.
– Подождите, но ведь Родион говорил, что вы собираетесь расписаться?
Она горько усмехнулась:
– Роман уже четвертый год собирается со мной расписаться! Нет, раньше он действительно этого хотел, а с тех пор, как я опекунство над племянницей оформила, он что-то все тянет и тянет… Я вообще подозреваю, что, если бы не моя квартира…
– Зачем вы так думаете? Может, Роман вас действительно любит?
– Может быть… все может быть… муж может развестись с женой, любовник может разлюбить… – Людмила посмотрела на меня и махнула рукой: – А! Пропади оно… Пойдем, выпьем еще по одной…
Мы опять вошли в кафе. За это короткое время там произошли изменения: некоторые поминающие уже не сидели на своих местах, а ходили по залу, подсаживались к кому-то, выпивали, кучка родственников стояла посреди зала и о чем-то шепталась, похоже, они обсуждали надругательство над могилой. Людмила подошла к столу, налила себе рюмку водки, выпила. Я заметила, что Роман смотрит на нее как-то напряженно. Родион встал, за ним поднялись его друзья. Они все подошли к Федору. Поговорив с ним пару минут, попрощались за руку, кивнули Зинаиде и ушли. У стола мы остались втроем: я, Людмила и Ирина.
– Ну, что, поехали? – спросила я Ирину.
– Да, Родион дал мне ключ…
– Людмила, почему вы с Романом не ушли? – спросила я.
– Его Родион на работу отвезет, он и Ивана доставит… Родион – молодец, он всех всегда развозит. А мне не по пути…
– Кажется, она немного перебрала… Ей одной нельзя здесь оставаться. Давайте ее домой подбросим? – предложила мне Ирина шепотом.
Я кивнула. Ирина подошла к родственникам Виктора, попрощалась и под руку вывела Людмилу из кафе на улицу. Остановила такси, назвала адрес. Мы трое сели, доехали до дома Людмилы. Она пошла к себе, а мы с Ириной поехали ко мне. Около моего дома мы пересели в мою машину и отправились на дачу Виктора. Ирина сидела рядом со мной. По дороге мы разговаривали.
– Часто Людмила так… выпивает? – спросила я.
– Иногда. Я не знаю, как в обычные дни, но в дни рождения или праздники она выпивает прилично.
– А почему они с Романом не распишутся? – спросила я. – Кажется, уже давно вместе живут.
– Четвертый год. Да, сначала Роман говорил: женюсь, женюсь! Потом Людмила оформила опекунство над дочкой своей умершей сестры. И, по-моему, после этого Роман как-то притух. Нет, он по-прежнему живет у нее, но вести ее в ЗАГС не торопится.
– Может, ему и так хорошо? – спросила я.
– Ему-то, может, и хорошо. А вот Людмиле – не очень. Ей, я так понимаю, замуж хочется официально.
– Она сказала, что у нее квартира своя, это правда?
– Да, это квартира ее бабушки. Старушка перешла жить к дочери и зятю – родителям Людмилы. А свою квартиру внучке отдала. Роман с Людмилой давно познакомился, около пяти лет назад. Она мне рассказывала. У ее отца проблемы были с почками. Она провожала его в поликлинику и там познакомилась с Романом. Начали встречаться, сначала как-то так… вяло, потом чаще. А когда Роман сказал Людмиле, что он хочет покончить со своим холостяцким положением, она пригласила его жить к себе, в свою квартиру. Он до этого снимал комнату в коммуналке. Роман первое время обещал жениться, а тут вдруг у Людмилы умирает сестра…
– Вдруг? Она ничем таким не болела?
– Да я, честно говоря, не знаю… Там что-то внезапное случилось, не то острый приступ аппендицита, не то… нет, я не помню. Я так слышала, краем уха. Людмила, конечно, молодец: оформила опекунство над племянницей. Она тогда совсем маленькая была, года два, даже меньше.
