Когда я, запыхавшись (Чёрт! Какая немилосердная духота! Воздух – вата, пропитанная серой влагой…), подлетел к бару, то увидел, что «наш» мент пожимает руки двум внушительного вида парням. Если бы я наткнулся на них в темноте, то подумал бы, что у меня галлюцинация: всё-таки платяные шкафы не могут ходить и разговаривать.
«Шкафы» между тем топырили пальцы, громко матюгались, харкали и ржали как застоявшиеся жеребцы. «Наш» мент, судя по всему, был их хорошим знакомым. Они похлопывали его по плечам, благодушно смеялись и не сводили с него внимательных глаз, когда он что-то такое говорил им вполголоса.
Я остановился на противоположной стороне улицы и наблюдал за ними, наверное, слишком бесцеремонно. А тут ещё откуда-то взялся пушистый рыжий кот. Он без всякой опаски подошёл ко мне и стал тыкаться круглой мордой в мои брюки. Скорее всего, ему понравился не я, а запах вьетнамского бальзама.
Ну, чё уставился? – крикнул один из «шкафов».
Козёл, – добавил другой.
– Это вы мне? – растерялся я.
– Мрряу! – густым басом гаркнул кот. – Мрряу!
«Наш» мент лениво повернул голову и, встретившись со мной глазами, блеснул влажными белоснежными зубами и что-то вполголоса сказал своим собеседникам. «Шкафы» переглянулись и пожали плечами.
– Эй, – сказал я. – Вы меня не узнаёте?
Что-то меня насторожило в повадках этого человека. Но что именно – я тогда не понял.
(И вообще, что тебе было нужно от него? Ты – соглядатай! И тобой двигала твоя неуёмная страсть знать чужое существование в мельчайших подробностях. Ну, разве не так? Этот человек волей случая сыграл – или играет? – маленькую – или большую? – роль в жизни твоего приятеля Юры. И мало того, что ты подглядываешь – фиксируешь, копируешь, запоминаешь, наблюдаешь, запоминаешь? – всё, что с ним происходит, так ты ещё хочешь знать какие-топодробности существованья тех людей, которые соприкасаются с ним, пусть даже и случайно. Случайность, ха – ха, – это выдумка! Ничего случайного не бывает. И ты отправился за этим индюком, снявшим с себя костюм милиционера, по очень простой причине: тебе раньше Юры захотелось узнать то, что касается только Юры. Зачем? А затем, что ты, достопочтимый маэстро, считаешь: чем больше у тебя информации о человеке, тем лучше получается его портрет. На холсте, на листе, на линогравюре, эстампе (можно не продолжать?). Но и это не всё. Как тайный агент добывает нужную информацию и как учёный ради того же самого не жалеет ни сил, ни денег, ни времени, так и ты получаешь удовольствие – почти оргазм! – от соглядатайства. А может, ты неосознанно выполняешь чей-то заказ? Совсем как частный сыщик, подрядившийся собрать побольше компромата на «заказанную» личность. Ты сердишься? Значит, я прав…)
– Ты меня спрашиваешь? – мент недоумённо скривил губы. – Где-то я тебя видел… А что ты хочешь?
– Поговорить…
– Кончай базар, Санёк, – сказал один из «шкафов». – Нас девочки ждут. Забыл, что ли?
– Сейчас, – ответил тот, кого я считал ментом. – Базара всего на полминуты. Погодите малость!
Он перешёл на мою сторону, резким пинком отбросил рыжего кота в сторону и, не мигая, уставился на меня:
– Ну? О чём базар?
– Я думал, что вы меня помните, – растерялся я. – Ну, если не меня, так Юру. Помните артиста, которого какие-то хулиганы побили?
– А, ты об этом! – перебил он меня. – Нет, сказать ничего не могу. Тайна следствия, понимаешь?
– Но Юру никуда не вызывали, никаких показаний он не давал, – сказал я.
– Ну и что? – пожал плечами мент. – У нас свои методы работы…
– Понимаю, – я покосился на топтавшихся у входа в бар «шкафов» и заговорщически шепнул: Вы тут на задании? Может, я вам мешаю?
– На задании или нет – это не твоё дело, – он прищурился и усмехнулся. – Начитался, блин, детективов – теперь во всём видишь криминальный сюжет. Всё куда как проще! И вообще, шёл бы ты домой…
Я кивнул и пошёл.
Он смотрел вслед. Я чувствовал это спиной. И «шкафы» тоже глядели мне вслед.
Ускоряя шаг, я свернул наконец в какой-то переулок и, поплутав по нему, выбрался-таки снова на Карлуху – центральную улицу нашего города, официально именуемую именем Карла Маркса. Фешенебельная, наполненная пестрой рекламой, лотками под парашютами зонтиков, благоухающая корзинами цветочниц, с фасада она казалась изысканно-нарядной. Гости города, наверное, и не догадывались: стоит свернуть с Карлухи чуть в сторону – и обязательно попадёшь в какой-нибудь рытый-перерытый двор, застрянешь среди железных гаражей или, чертыхаясь, поневоле виртуозно исполнишь соло «маленького лебедя» на деревянном настиле, изображающем из себя переход через теплотрассу.
Вот из такого замечательного уголка и надвинулась на меня Наталья. Она шла из художественных мастерских, которые располагались на чердаке ювелирного магазина «Рубин».
Наташа увидела меня первой и окликнула:
– Привет! Ты чего по сторонам озираешься?
– Привет, – откликнулся я. – Скрываюсь от киллеров. Разве непонятно?
– Понятно-то понятно, – поддержала она мою шутку. – Неясно одно: как они такую тетерю, как ты, ещё не достали…
– И сам не понимаю, – развёл я руками.
Меньше всего на свете я хотел в этот день видеть Наташу. Не то чтобы она мне была неприятна – напротив, лучше её и представить трудно. Наверное, я боялся самого себя: серьёзные отношения не входили в мои планы, ну никак не вписывались, но я мог поддаться сердечному влечению, влюбиться как желторотый мальчишка – и это была бы гибель: жизнь вдвоём – это уже серьёзно, ответственно, и надо чем-то поступаться, считаться с мнениями, настроениями и капризами «половинки», загонять своё свободное существование в определённые рамки и быть готовым к пелёнкам, распашонкам, подгузникам, полночным бдениям у кроватки заболевшего ребёнка, и всё это вместо того, чтобы творить. (Дурашка! Может быть, лучшее из произведений, которое может создать человек, – это его сын или дочь. Всё остальное, в том числе и твоя мазня, не имеют никакого значения. Если это, конечно, не что-то из ряда вон…)
– Ты мне сегодня утром звонил? – спросила Наташа. – Я сидела в ванной. Пока из неё выбиралась, телефон замолчал…
Это не я звонил. Я вообще не люблю говорить по телефону. Но я почему-то соврал:
– Да, звонил.
– Скажи, зачем.
– Просто так.
– Просто так ничего не бывает.
– У меня бывает.
– А что ты хотел сказать?
– Ничего. Просто – послушать твой голос.
(Остановись! Что ты делаешь? – Уже не могу остановиться. Меня понесло… – Закрой, пожалуйста, рот, и не дыши…)
– Да?
– Да!
– Не шути так. Я ведь могу подумать, что ты серьёзно говоришь…
