Я слушал его, мысленно прокручивая в памяти всё, что знал о психических расстройствах (эх, оказывается, мало интересовался психиатрией!), и больше всего меня смущало то, что на «дурика» он никак не смахивал. Ну, хоть бы на мгновенье в его глазах полыхнул огонь безумия! Или бы стал, к примеру, заговариваться, хохотать без причины, размахивать руками и, возбуждаясь, брызгать слюной… Ничего этого и в помине не было. Напротив, он производил впечатление вполне партикулярного, хорошо воспитанного молодого человека, и его рассказ о красном таракане, как ни странно, выглядел если и не вполне правдоподобно, то и на фантазию маниакального больного мало походил. Много такого есть на свете, что напоминает сказку, но, тем не менее, – истинная правда.
И всё-таки я попробовал его «срезать» :
– Почему вы так уверены, что та букашка, за которой вы охотитесь, – это настоящий красный таракан? И вообще, откуда вы узнали, что искать его следует в моей квартире? У меня тут вроде не тараканник, и никаких объявлений об экзотическом прусаке я не давал…
Парень с видом невольного мученика полез во внутренний карман пиджака и, нарочито грубо состроив недовольную гримасу, вытащил белый плотный конверт.
– Вот, – хмыкнул он. – Тут лежит фотография, которая расскажет вам больше, чем я…
Я взял конверт, открыл его и достал фотографию, отпечатанную на плотной бумаге. Её края были обтрепаны, изображение покрывала легкая желтизна, а на обороте проступали кляксы бурых пятен.
С фотографии на меня смотрела молодая женщина. Ясным, целеустремленным взглядом она походила на «Портрет делегатки» – не помню, что за художник написал эту картину, но, думаю, вы её тоже видели. Короткая, аскетично-незамысловатая прическа, ни малейшего намека на макияж, осовиахимовская подтянутость: скорее всего, эта девушка любила ходить на лыжах, а может быть, даже и с парашютом прыгала – тогда мода такая была: активистки, спортсменки, отличницы боролись со всякими чисто женскими слабостями, чтобы считаться как бы «своими парнями».
Эта женщина держала на руках ребенка, упакованного в простую белую пеленку. Видимо, это была девочка, поскольку на голове малыша красовался чепчик, украшенный тесьмой и розовыми кружевами.
– Обратите внимание вот на эту точку, – сказал парень и ткнул указательным пальцем в ухо «делегатки». – Как вы думаете, что это?
Вообще-то я сначала подумал, что это пятнышко – родинка, а то и вовсе какая-нибудь соринка-пушинка, случайно попавшая на кожу женщины: судя по фону из деревьев, её фотографировали где-то в парке или лесу. Но вглядевшись внимательней, я понял, что это какое-то насекомое, может быть, даже лесной клещ или какой-то жучок.
– Это красный таракан, – усмехнулся парень. – Жаль, у меня нет с собой лупы. В неё хорошо видно, что это именно таракан…
– Где-то я уже видел этот чепчик, – сказал я. – И лицо этой девочки мне странно знакомо…
– Ну, ещё бы! – парень иронично блеснул глазами. – Эта малышка – ваша будущая мама. А вот эта женщина, – он снова ткнул указательным пальцем в «делегатку», – её биологическая родительница. Она погибла на военной дороге…
– Можете не продолжать. Я всё знаю. Вот только не пойму, зачем вы мне показываете эту фотографию и откуда её взяли?
– Откуда взял – вам знать не обязательно, – сухо ответил парень. – А фото вашей матери в младенческом возрасте хранится в вашем семейном альбоме. Не так ли?
Конечно, так. Я вспомнил эту мамину фотографию. Бабушка всегда держала её отдельно от остальных снимков, вместе со своими документами.
– Теперь вы убедились, что мы знаем некоторые ваши семейные тайны? – парень холодно и равнодушно глядел прямо в мои глаза. – И мы знаем историю красного таракана. Как знаем и то, что сегодня должно было произойти его внедрение в ваш мозг…
– Мы – это кто?
– Вам это тоже не обязательно знать. Впрочем, скажу лишь, что существует некая организация, интересующаяся проблемой влияния красного таракана на людей…
– А зачем это вам надо?
– Всякое влияние на свободу человека безнравственно, – в глазах моего собеседника тускло вспыхнул и погас желтый огонек. – Влиять на личность – это значит заставить его думать не своими мыслями, гореть не своими страстями, жить чужими идеями. Всё у него будет не своё, и даже грехи – как бы чужие. Это уже и не человек в полном смысле этого слова, а как бы кукла, марионетка или, мягко выражаясь, актер, играющий роль, специально для него написанную. Но это не гуманно! Все-таки цель человеческой жизни – самовыраженье, проявленье единственной и неповторимой сущности… Но человек может жить свободно, мечтать, любить и ненавидеть, давать волю своим страстям и чувствам, оставаясь при этом несвободным. Впрочем, он никогда и не узнает, что прошел по этой жизни с зашоренным взглядом. И, конечно, невдомёк ему, что самые величайшие события происходили не вне его, а внутри него – в мозге. Самоудержанье – это не самоограничение или самоотреченье, это гораздо выше, потому что дает человеку иллюзию правды и свободы…
– Вы сумасшедший!
– Ну что вы?! Люди сами этого хотят… Разве вы не знаете, что примерно тридцать процентов населения России – это легко внушаемые личности? В эту группу входят люди, у которых активность правого полушария несколько выше, чем это принято в норме. Но в некоторых случаях и у оставшегося большинства – те самые семьдесят процентов! – левое полушарие может оказаться в ауте: болезни, безработица, материальные трудности и даже распространенная в народе утренняя жажда под названием «сушняк» активизирует правое полушарие. Когда человеку плохо – не важно, по какой причине, – он перекочёвывает в стадо легко внушаемых особей. А уж тогда его можно двигать в любую сторону – как отару овец! Этим людям достаточно послушать, что говорят с высоких трибун, прочесть, что написано на лозунгах и транспарантах…
– Сейчас нет ни лозунгов, ни транспарантов!
– Это вам так кажется, что нет, – усмехнулся мой собеседник. – Людям хочется быть свободными – что ж, они получают внешнюю независимость, но, тем не менее, самоудерживают себя, не осознавая, впрочем, этого.
– Зачем вы читаете мне эту лекцию? Я больше не хочу вас слушать!
– И тем не менее, слушаете! Слушаете, чтобы узнать, почему иногда не можете понять самого себя. Разве не так? Вас любит женщина, и вы, кажется, тоже к ней не равнодушны, но почему же вы удерживаете развитие своего чувства?
– О, как выспренне! – и я передразнил: «Удерживаете развитие своего чувства…» Да было б что удерживать!
– Ну что ж, если человек по-настоящему свободен, ему действительно ничего не надо удерживать при себе, – кивнул парень. – Но ваша свобода кончается там, где начинается свобода другого человека. Вот в чем заключается ваша проблема, и не только ваша. Но если бы вы развили в себе естественное самоудерживание, а оно, замечу, у вас есть в самом зачаточном виде, то, может быть, вам жилось бы немножко легче…
Я настолько одурел от этого разговора, что, не стесняясь, сообщил об этом своему собеседнику. Но он, не обращая внимания на мои протесты, всё-таки закончил монолог о естественном желании человека ограничивать себя всякими правилами, нормами, догмами, короче – нравственным порядком. Ну а тем, кто этого не хочет делать сам, помогает красный таракан: его экскременты приводят мозг в нужное состояние, и, главное, его носитель искренне полагает, будто до всего доходит своим умом, и на его решения никто не оказывает влияния.
