— Да я бы никогда…
— Тогда где же они? Я обыскала все в твоей комнате. — Она внимательно присмотрелась к творению из светлых шелковых и бархатных роз с крошечными искусственными жемчужинками, пришитыми к некоторым лепесткам. Синди все еще держала его в руках. — О господи, я так и знала, что мои лучшие серьги пойдут на отделку одной из твоих жалких шляп! Как это на тебя похоже!
Синди почувствовала себя так, словно стала выше сантиметров на пять.
— Ты прекрасно знаешь, что я неспособна на такое, — прошептала она, скорее потрясенная, чем разозлившаяся. Они — члены одной семьи.
Разумеется, у них были разногласия, но Мойра, Стефф и тетя Си — вот и все, кто у нее остался.
Как же так можно?
— Тогда объясни мне, куда они подевались.
Неужели я поверю, что обе серьги одновременно выпали из твоих ушей и потерялись?
— Я их не надевала, у меня не…
— Хватит! Мне следовало быть умнее, но когда ты поплакалась Хитчу и он обратился к маме, а та велела Стефф одолжить тебе платье, туфли и украшения…
Не дослушав до конца, Синди сказала:
— Мойра, еще раз повторяю: я их не надевала.
У меня не проколоты уши. Разве ты не видишь?
— Синди недоуменно пожала плечами. — Мне жаль, что они потерялись…
— Ясно, что нам не следовало позволить папе взять тебя в наш дом. Ты не настоящая Дэнбери, твоя мать была не слишком добродетельной!
— Мойра, если я их не найду, я заплачу, сколько бы они ни стоили, только замолчи.
В голове у Синди зашумело, и она поняла, что если не уйдет немедленно из комнаты, то наговорит такого, о чем будет потом жалеть до конца своих дней.
— Заплатишь мне? Чем, интересно узнать? Мойра усмехнулась. — Не хочешь ли ты сказать, что собираешься наконец продать свой драндулет? Да у тебя не хватит денег даже на то, чтобы отвезти его на свалку, не то что отремонтировать.
Автомобиль Синди был еще одним яблоком раздора. Все три женщины Стивенсон стеснялись держать этот старый автомобиль перед своим гаражом, но его подарил Синди дядя Генри, и они помалкивали. Он подарил машины и Стефф с Мойрой, каждой на восемнадцатилетие, только новые.
— Или ты вернешь мне мои серьги, или машину отправят на свалку.
У Синди был вспыльчивый характер. Она быстро взрывалась, но потом быстро отходила. Характер Мойры был по-настоящему злобным, и ее злость была затяжной, что отравляло жизнь каждому, кому случалось попадаться ей под руку.
Высоко подняв голову, Синди сжала губы и вышла из комнаты. Остановившись за дверью, чтобы перевести дух, она изо всех сил снова зрительно представила, как кладет серьги на туалетный столик Мойры. Ей ни на минуту не пришла в голову мысль, что кто-то может их взять. Такого не случалось никогда.
А не могла ли их взять Стефф? Конечно, они очень красивые, но у Стефф десятки собственных украшений: фамильные драгоценности Дэнбери, подарки отца и несколько вещей, приобретенных ею самой, особенно в период снижения цен.
Сейчас Синди мутило, в висках стучала кровь. Вот чем окончились ее хлопоты и помощь тете Си и сестрам!
Чарли! Он лазил повсюду. А вдруг?.. Хотя нет, это не Чарли. Он был непоседой, но не воришкой.
Значит… либо эти проклятые серьги украли, либо одна из подружек невесты взяла их поносить и забыла вернуть. И то, и другое было не исключено. Синди сама убирала комнаты, меняла постельное белье, пылесосила, вытирала пыль, собирала все, что нуждалось в стирке или чистке. Проклятые серьги должны были находиться где-то в доме!
Стоя с закрытыми глазами в центре холла на втором этаже, она шептала:
— Если бы я была парой сережек, где бы я была?
Она все еще пыталась найти ответ, когда дверь комнаты Мойры распахнулась.
— Даю тебе час, чтобы ты могла вспомнить, куда спрятала мои серьги, а потом звоню шерифу Несмотря на гору бумаг, скопившуюся в его отсутствие, и договоренность об одной встрече в Ричмонде, Хитчу чертовски не хотелось уезжать.
Пропавшие сережки найдутся, он не сомневался в этом, но его приводило в бешенство унижение, которому подвергали Синди.
Мойра сама куда-то их засунула, но никогда не признается в этом, а уж тем более не извинится. Синди придется все утрясать и сглаживать, чтобы ее родня успокоилась, пока Мойра не уедет на север.
Уложив в сумку вещи и закрыв молнию, он бросил ее на кровать. Сцена в соседнем доме все еще не выходила у него из головы. Господи, как очаровательно она выглядела в этих нелепых шляпах, в грязных садовых перчатках и болтающихся джинсах. Хитч безуспешно попытался представить себе хоть одну женщину, с которыми он встречался, в таком наряде и такую обаятельную.
Забавно, что человека можно узнать за несколько дней. Мойру он знал много лет. Она оказывала ему всяческие знаки внимания, но инстинкт самосохранения удерживал его от ответного шага.
Синди он знал немногим больше недели. За этот короткий промежуток времени он заметил ее отвагу, природную честность. Он знал, что, как бы ни было ей трудно, как бы много она ни работала, она всегда была готова воспринять шутку и посмеяться. Она часто пела, работая, что, как он знал, приводило миссис Си в бешенство. Может быть, потому Синди это и делала, подумал он удивленно. Она была мужественной, хоть и маленькой. Мечты се были, с его точки зрения, в высшей степени непрактичными, но она имела право на них. Ему нравилось думать, что он достаточно взрослый человек, чтобы не обрушиться на Синди за ее парад шляп…
Погрузив в машину вещи, в том числе недельный запас жареных цыплят, солений и прочей снеди, он вернулся в дом попрощаться. Обнял и поцеловал Маму Мак, пожал руку Папе Маку, а потом обнял и его.
— Нет, не выходите на улицу. Невыносимо душно, и каждую минуту может разразиться гроза! — воскликнул Хитч. Словно в ответ, угрожающе прогремел гром. — Папа Мак, подумайте о стеллажах наверху, о которых мы говорили. Пропадает хорошее место. Мама… о нет, только не начинайте снова, а то я тоже заплачу.
— Да ладно тебе, — проворчала она, и он широко улыбнулся.
Он не заплакал бы. Он не плакал лет с пяти.
Но он знал, что будет скучать по ним обоим.
Пообещав, что расстается с ними ненадолго, он решил, что будет навещать их раза два в год.
Макколмы не становились моложе, а Мак будет заботиться только о Стефф.
Думая обо всем этом, Хитч вышел из дома, и тут с другой стороны изгороди до него донесся визгливый голос Мойры:
— Единственная причина, по которой я отпускаю тебя, а не звоню шерифу: не хочу, чтобы имя Дэнбери было втоптано в грязь!
Что такое?
Он поставил сумки И прошел через давнишний проход в изгороди. Синди… что это, она выносит мусор? Через парадную дверь?
