Джонатан полусидел-полулежал, откинувшись на подушки, неотрывно и восхищенно смотрел на нее. На нем не было футболки, и кожа на его мощных плечах красиво блестела в первых розово-оранжевых лучах солнца, проникавших в спальню сквозь широкое окно.
— Только не подумай, пожалуйста, что я воспринял тебя и Нолли, как замену утраченному, — сказал он, едва заметив, что она проснулась.
Делия недоверчиво улыбнулась.
— Я все понимаю, Джонатан…
— Хорошо, я признаюсь тебе честно: сначала мне пришло в голову нечто подобное. — Он нервно провел рукой по волосам. — Я подумал, что хорошенькая мамочка с малышкой посланы мне самим Богом и, если в доме вновь появятся женщина и ребенок, то моя жизнь наполнится новым смыслом… Теперь я сознаю, что был не совсем прав…
— Ты уверен, что не ошибаешься? — осторожно спросила она.
— Абсолютно уверен. Нолли уже нет, я свыкся с этой мыслью, а мое отношение к тебе с каждым часом, с каждой минутой становится более серьезным, все мои мысли — лишь о тебе, Делия… — Джонатан хотел поцеловать ее, но не смел.
Рано, слишком рано! — твердил он себе.
Только бы не спугнуть, только бы завоевать ее доверие…
— Я вчера так много рассказал о себе. И, представляешь, мне стало легче. — Он многозначительно замолчал.
— Хочешь, чтобы я поведала тебе о своей жизни? — спросила Делия, поняв намек.
— Я был бы тебе очень признателен. Разумеется, ты можешь сделать это, когда возникнет такое желание и если оно возникнет. Мне кажется, такие беседы помогают расстаться с прошлым и сделать смелый шаг в будущее, — с чувством произнес он.
— Конечно, я обязательно расскажу тебе все, но в другой раз, хорошо? — Она нежно провела ладонью по его щеке.
— Согласен. Признаться честно, мне хочется поговорить сейчас совершенно о другом. — Джонатан помолчал в нерешительности, засунул руку под одеяло и ласково, едва касаясь, положил ее на живот Делии. — О твоей потрясающей родинке…
Сначала она ничего не могла понять и растерянно смотрела на него, но потом догадалась.
— Значит, ты заходил в ванную в то утро! Ты видел меня, бессовестный! — шутливым тоном, слегка покраснев, воскликнула она. — А я удивлялась, почему твоя рубашка и пуловер оказались в корзине под моим полотенцем?
Он уткнулся в ее плечо, наигранно застыдившись, и рассмеялся.
— Эта родинка просто невероятная. Как только я увидел ее, во мне вспыхнула страсть…
— Страсть? — Она неодобрительно повела бровью.
— Если бы я сказал «любовь», то ты все равно не поверила бы мне, правда?
— На лжеца Оуэна ты, конечно, не похож… — Делия замолчала.
— Эта родинка на твоем животе… — начал Джонатан, но, по-видимому, боялся закончить фразу.
— Договаривай! — потребовала Делия.
— Эта родинка ужасно сексуальная.
— Но страсть — это далеко не все, — серьезно сказала она.
— Это лишь начало. — Он приблизился к ней, и она уже чувствовала, что забывает обо всем на свете: о нанесенных ей мужчиной обидах, о клятвах самой себе никогда больше не связываться ни с одним из них. — Если я заговорю о любви, ты ведь не поверишь мне, правда? — повторил он.
На этот раз она не могла не ответить на его вопрос.
— Еще неделю назад я без раздумий ответила бы «нет».
— А теперь?
— А теперь я, кажется, рада буду поверить любому твоему слову… Поцелуй меня, Джонатан.
Он начал целовать ее страстно, горячо. И она отвечала ему, чувствуя, что готова всецело отдаться его власти, раствориться в нем, пойти за ним, куда угодно.
В аэропорту Сиэтла Александр и Эва взяли напрокат старую «хонду» болотно-зеленого цвета. Ничего лучшего не оказалось: к девяти часам утра все более-менее приличные машины уже были разобраны приезжими бизнесменами.
Александр гнал изношенный автомобиль на максимально допустимой скорости. Оба молчали, — каждый прикидывал возможные варианты предстоящего наказания за свои шалости.
— Лучше будет, если ты подождешь меня здесь, — сказал он Эве, когда они наконец остановились на Грин Эппл-стрит рядом с дядиным домом.
Александр вышел из машины, прошел в сад, взбежал на крыльцо.
Сейчас половина десятого, Джонатан давно на работе подумалось ему. Если эта женщина еще здесь, придется разговаривать с ней. А дальше придется действовать по обстановке.
Осторожно открыв дверь собственным ключом и отключив сигнализацию, он огляделся. В доме царила тишина.
Неужели никого нет? — размышлял Александр, заглядывая в пустую кухню, в гостиную…
Решив, что должен осмотреть все комнаты, а потом позвонить в офис, он поднялся по лестнице, открыл дверь в спальню и застыл в изумлении. На кровати, обнявшись, лежали мужчина и женщина. Мгновенно поняв, кто перед ним и что произошло, он довольно улыбнулся, осторожно прикрыл дверь, сбежал на цыпочках вниз и вышел из дома. До калитки сада его проводил откуда-то появившийся Робби. Пес, приветливо помахивал обрубком хвоста и молчал, оберегая покой хозяев.
— Все в порядке! Мы летим обратно! — воскликнул Александр, усаживаясь в машину.
— И ради этого стоило тратить столько денег? Прерывать наш отдых? — Лицо Эвы недоуменно вытянулось.
— Стоило! Это стоило гораздо большего! Поверь мне. — Глаза его светились радостью.
Эпилог
— Любимая, у меня для тебя сюрприз! — весело прокричал в трубку Джонатан. — Мы летим в Венецию! На целую неделю! Я уже купил билеты!
Делия вскрикнула от восторга и чмокнула малыша Бобби в нежный лобик.
Жемчужина Италии, загадочный город, построенный на воде, давно будоражил ее воображение и не однажды снился. Она вот уже на протяжении года учила итальянский и бредила поездкой в сказочную Венецию.
Джонатан ничего не говорил ей о своей задумке. Он давно решил, что устроит ей праздник, и ждал февраля — именно в это время проходит знаменитый венецианский карнавал.
Делия чуть не плакала от счастья, прижимая к груди ребенка, кружа с ним по комнате. За последние несколько месяцев она вымоталась и мечтала об отдыхе.
Когда первая волна восторга схлынула, Делия задумалась.
— Как же нам быть с тобою, ангелочек мой? — спросила она у восьмимесячного сына и взгрустнула.
Когда Джонатан вернулся вечером, то прямо с порога заговорил с женой.
— Не знаю только, куда мы денем Бобби…
Быть может, попросим Марту понянчиться с ним?
— Не беспокойся. Я уже все продумала. — Делия лукаво подмигнула мужу и кивнула на собранные детские вещи. — Он поживет у любимых дяди Мориса и тети Лесли! Им давно пора рассчитаться с долгами!
