— По блату училась? — усмехнулась я.
— Ой, что вы! Она никакая не блатная была, скорее наоборот. Мы очень дружили, даже открытки на все праздники друг другу писали и вообще…
— Что-то я не припомню, чтоб в Мариинке или Большом балерина с такой фамилией танцевала, — проронила я.
— Верочка не стала профессиональной балериной, она только для себя училась…
— И где она сейчас? Мне для книги нужно.
Мой вопрос вызвал на лице Машутки растерянность.
— Верочка? Она умерла… погибла… Такая нелепая смерть. — Машутка махнула рукой и задумчиво отправила в рот пару пирожков.
Я не стала торопить ее, пусть углубится в воспоминания.
— Она замуж вышла неудачно, мужу были нужны только ее деньги и связи ее отца. Все началось после медового месяца, сразу возникли какие-то проблемы. Алексей, ее муж, пристрастил Веру к вину. До их женитьбы Вера ни капли в рот не брала, я это точно знаю. Мы же на одних днях рождения бывали. Ей единственной по возрасту можно было покупать алкогольную продукцию, но… Мы еще смеялись: есть у человека возможность, однако нет желания. А потом Верочкин папа устроил Алексея на работу. В Венгрии или Болгарии, не помню.
Маша опять задумалась и снова отправила в рот пирожок.
— Тогда это была настоящая заграница, — произнесла я, возвращая Машу к реальности.
— Только им та заграница впрок не пошла. Вера вернулась какая-то дерганая, нервная. Приехала ко мне — я еще замуж тогда не вышла — с подарками, с большой бутылкой вина. Такой, знаете, красивой, с узким горлышком, в плетеной корзине… Она ее и выпила, почти всю. Я тогда удивилась… Потом у них что-то с ребеночком не заладилось… Вера во всем Алексея винила, а он ее. Я как-то случайно в поликлинике столкнулась с ее мамой. Она меня увидела, расплакалась. Сказала, что к врачу ходила, лекарства какие-то для Верочки выписывала, а в спецполиклинику боялась идти, тогда с этим строго было. Рассказала еще, что Алекс скандалит, грозится на развод подать из-за того, что Вера пьет.
— Вылечилась? — спросила я, хотя уже точно знала ответ.
— Нет, — покачала Маша головой, — она… покончила с собой, бросилась в пустой бассейн с вышки там, за границей. Ужас какой-то…
Я уже не верила ни в какие случайности. Можно, конечно, вспомнить о злом роке, но… Верочка Сусулич умерла слишком удачно: вдали от родины, подталкиваемая недугом, о котором все знали, оставив своему мужу немалое наследство.
— Бедный Алексей, он так переживал, — жалостливо пробормотала Маша. — Верочкина семья во всем винила его, а он жить не мог после этого спокойно, продал двухкомнатную квартиру в центре, дачу. Там потом еще какой-то неприятный случай произошел: Варвара Ильинична, мама Веры, потребовала назад какие-то драгоценности, а они исчезли. Обвинили вроде Алексея, только по закону все Верочкины драгоценности его собственностью были. Он, правда, говорил, что все пропила Верочка… — Маша замолчала, махнула рукой. — Вот такая невеселая история, вряд ли она для вашей книги подойдет, — проговорила она. — Давайте я вам лучше про кого-нибудь другого расскажу.
Я взглянула на часы, сделав вид, что вспомнила о какой-то очень важной встрече.
— Ой, Машенька, давайте я к вам еще раз забегу, вы мне свой телефончик оставьте. Созвонимся, я подъеду…
Маша выполнила мою просьбу, а на прощанье протянула сверток:
— Вот, пирожки вам на дорожку, покушайте.
Я с большим удовольствием взяла сверток и попрощалась с гостеприимной хозяйкой. Дорога обратно в гостиницу уже не показалась мне отвратительной — дождь закончился, из-за туч проглядывало солнышко, а в руках у меня был сверток с одуряюще пахнущими пирожками. Теперь я с пятидесятипроцентной уверенностью могла сказать, что у меня появился новый подозреваемый. Пожалуй, пора приглядеться к Алексу повнимательнее, не слишком ли много вокруг него смертей. Допустим, Вера Сусулич, законченная алкоголичка и неврастеничка, покончила жизнь самоубийством. Но моя-то подружка Ангелина таковой не была. И если две жены одного мужчины умирают почти одинаково, наверняка что-то не так не с ними, а с самим мужчиной.
Я знаю уже, что Алекс делал десять лет назад, и знаю, где он был год назад. А вот что он делал в промежутке? Да, пора выяснить, кто он на самом деле.
Насчет того, как узнать о том, чем занимался Алекс, у меня появилась одна мыслишка — надо просмотреть архивы загсов. Дело это, конечно, муторное, но, при имеющихся свободных деньгах, упорстве и покровителе в милицейских структурах, вполне решаемое.
Первого и второго у меня и сейчас было в избытке, а вот покровитель мой находился довольно далеко, в городе Тарасове. Я набрала номер Кири в надежде на то, что он все еще на работе. Трубку снял сам подполковник Кирьянов, секретарша наверняка уже отпросилась домой.
— Привет, отгадай с трех раз, кто тебе звонит? — проворковала я в трубку.
— Привет. Мне уже можно догадываться или стоит немножко подумать? — отозвался он.
— Можно, — милостиво согласилась я.
— Ты откуда? — осведомился он.
— Привет тебе, дорогой товарищ, из пасмурного Питера, города на Неве. Знаешь такой?
— Ага, слыхал. Его, кажется, народ в Путинград переименовал. Как тебя занесло туда?
— Самолетом Аэрофлота. У меня к тебе дело, — решила я от шуток перейти к сути. — У тебя в Питере знакомых в органах нет? Ну там, однокашники или…
— Спасибо, что ты хоть не из Гонконга звонишь. Там у меня точно никого нет.
— Киря, ну пожалуйста! Ты же настоящее сокровище, тебя все ценят, уважают и любят… Быть не может, чтоб у тебя здесь друзей не нашлось, — принялась я обрабатывать приятеля.
— А тебе зачем? Опять вляпалась в неприятности? — поинтересовался Кирьянов.
— Да нет, честное пионерское, слово скаута! Мне всего-навсего нужно в архивы загсовские попасть. Так меня, сам понимаешь, никто не пустит, а вот если в интересах следствия или еще как…
— Ясно. Диктую, записывай координаты. Я ему позвоню, поможет. Кстати, холостой товарищ, перспективный, мастер спорта, рекомендую. К тому же коренной питерец — или петербуржец, как правильно?
— Без разницы, главное, чтоб мужчина симпатичный, — пошутила я, записывая данные.
* * *
Встретиться с симпатичным коренным мастером спорта мне так и не довелось, общение с ним ограничилось телефонным разговором. После звонка Кирьянова он внимательно выслушал мою просьбу, позвонил куда надо, и через два часа я получила доступ в святая святых — место, где хранились копии документов всех женившихся и разводившихся, рождавшихся и умиравших.
С некоторым страхом я представляла себе предстоящую работу — имея только пару фамилий, найти человека сложно. Но мне повезло: оказывается, архив был уже полностью компьютеризирован, сообщался с другими, районными архивами. Обещание приличного денежного вознаграждения с моей стороны тоже сделало свое дело — мне выделили юную помощницу-практикантку. И вот она ввела в базу данных год рождения, имя-отчество Алексея и сразу несколько фамилий: Сусулич, Подкидышев, Котов и Шаров. Последнюю фамилию я решила задействовать, вспомнив отчет детективного агентства и упомянутую в нем третью женщину — Наталию Шарову.
