— Татьяна, разрешите пригласить вас откушать со мной мороженого и запить его кока-колой. Не откажите мне в такой малости, очень меня выручите, — просительно добавил он, снимая со своей головы небольшую соломенную шляпу.
Я удивилась:
— Николай Николаевич, только честно, зачем вам это?
Он покраснел, как школьник, и смущенно объяснил мне, в чем дело:
— Понимаете, Танечка, мы с друзьями несколько лет приезжаем сюда отдыхать. У нас тут игра, соревнование… блажь, конечно, но вполне невинная. Мы соревнуемся, кто самую хорошенькую девушку закадрит.
«Закадрит» в его устах звучало довольно забавно.
— Я все время проигрываю… неловко как-то… А вот сегодня вас увидел и понял, если появлюсь в вашем обществе — сто очков мне вперед. Пожалуйста, посидите со мной. Мороженое, кофе, пирожное и все. Я отвезу вас потом, куда захотите, хоть на край света, честное слово! — произнес он, прижимая руки к груди.
Я расхохоталась. Вот так старики-разбойники! Надо же, седина в бороду, бес в ребро…
— Ладно, — согласилась я, — так и быть, подыграю вам, ведите меня в кафе. Только, чур, потом до аквапарка меня подбросьте. У меня экскурсия, не уеду, пока не окунусь в воду.
Николай Николаевич засветился, словно рождественская елка.
— Здесь недалеко, всего квартал вниз, пойдемте, — указал он дорогу.
Я кивнула и снова почувствовала чей-то упорный взгляд, направленный мне в затылок. Я резко обернулась, но ничего не заметила. Нет, это кончится когда-нибудь или я скоро начну бояться собственной тени, дисквалифицируюсь и уйду в детский сад, ночной няней?
Кафе было крохотным, но очень уютным, с его открытой террасы было видно море, прохладный ветер шелестел кружевными занавесками, разносил аромат кофе и ванили.
Николай Николаевич на секунду исчез и вернулся уже с букетиком крохотных чайных розочек, пахнувших, как целый розарий.
— Вот, это вам за то, что согласились, — тихо проговорил он и старомодно поцеловал мне руку, склонив голову.
Я сделала что-то среднее между реверансом и поклоном артистки на сцене и взяла букетик в руки. Розы пахли превосходно, сразу видно — натурпродукт, наш, отечественный, никакой турецкий бутон с ним не сравнится.
Николай Николаевич по-заговорщически подмигнул мне и распахнул дверь кафе. Я незаметно осмотрелась, стараясь угадать, где потенциальные зрители нашего спектакля. Старички сидели в углу, за столиком, с которого просматривалась вся площадка кафе. Загорелые, крепенькие, спортивного вида, убеленные сединами, они скорее походили на крупных чиновников на отдыхе, чем на пенсионеров, «кадрящих» молоденьких девчонок.
Николай Николаевич с прямой спиной и улыбкой победителя усадил меня за свободный столик и подозвал официанта. Место он выбрал не случайно — я оказалась на всеобщем обозрении. Старички могли в деталях рассмотреть и обсудить все достоинства и недостатки моей внешности. Думаю, что первое они обсуждали гораздо дольше, чем второе, это я без ложной скромности говорю.
Николай Николаевич решил проявить чудеса щедрости — на столе уже не было места от заказанного. Шампанское, фрукты, пирожные, шашлык и прочее-прочее. Если бы я его не остановила, растратил бы старичок пенсию на пятилетку вперед.
Я, улыбаясь, слушала его рассказы о бурной молодости, забавные истории из его жизни. Мне на самом деле было весело. Через час я засобиралась.
— Думаю, ваша победа — вне всяких сомнений, — шепнула я ему.
— Угу, они с нас глаз не сводят, — довольно произнес он. — У меня еще одна, последняя просьба, минут на десять. Уж потерпите старика еще чуть-чуть, — проговорил он и позвал официанта.
— Ладно, пойду попудрю носик и вернусь, — произнесла я и, поддаваясь какому-то порыву, чмокнула старичка в щеку. Побеждать так побеждать!
Николай Николаевич подмигнул мне, лихо подкручивая седой ус. Готова поспорить, что его приятели были сражены наповал.
Я с гордым видом прошествовала мимо них, словно модель по подиуму. Мужчина, сидевший за соседним с ними столиком, уткнулся в меню, видимо, надеясь найти там что-нибудь по своему карману. Надвинутая на самый нос бейсболка закрывала пол-лица посетителя кафе. По помятой одежде было сложно определить, сколько ему лет. Впрочем, мне все равно. Я прошла мимо него и, вот странно, уловила носом запах дорогого одеколона, который никак не вязался с помятыми шортами, дешевой футболкой и дерматиновыми сандалиями на ногах. Хм, какой-то оригинал. А может, богатенький Буратино, путешествующий инкогнито?
В туалете я еще чуть-чуть подкрасилась, причесалась. Отражение в большом зеркале, висевшем на белоснежной кафельной стене, мне понравилось. Ровный золотистый загар, стильная стрижка… «Николай Николаевич бесспорно станет лидером этого сезона в соревновании с друзьями», — подумала я, выходя из туалета. Старички все еще сидели за столом, попивая пивко. Странного мужика в кепке-бейсболке не было. Зато в зале играла тихая музыка.
Николай Николаевич поднялся со своего места и двинулся мне навстречу.
— Танюша, разрешите пригласить вас на тур вальса, — церемонно наклонившись, произнес он.
Я едва сдержала изумленный возглас. Не то чтобы меня никогда не приглашали на танец, вот только никогда я не танцевала вальс в крохотной забегаловке с таким милым старичком.
— Что ж, — улыбнулась я, — тряхнем стариной. Сто лет не танцевала.
Николай Николаевич кивнул куда-то в сторону, словно давая знак. Музыка сделалась громкой, полилась знакомая мелодия, и через несколько секунд раздался голос Джо Дассена, поющего про любовь к какой-то незнакомке.
Я всей кожей чувствовала взгляды посетителей кафе, терзаемых вопросом, что мы за странная парочка — внучка с дедушкой, дочь с отцом или молоденькая любовница с престарелым донжуаном. Плевать, музыка уносила меня далеко-далеко отсюда, Николай Николаевич оказался прекрасным партнером, замечательно чувствующим музыку и партнершу. Старая школа. Да, были мужчины, не то что нынешние. Стоп, Татьяна, чего это ты? Романтизм с сентиментальностью вещь хорошая, но для любовных романов и всяческих телевизионных сериалов. А ты сюда приехала по работе.
Музыка закончилась, волшебство рассеялось. Николай Николаевич проводил меня к столу, наполнил бокалы шампанским.
— За самую прекраснейшую из женщин, которую я встретил слишком поздно, — произнес он тост. Мы чокнулись и выпили. — Я провожу вас до аквапарка, — тихонько произнес он, — тут всего пять минут пешком. Уж простите мою хитрость, — за руль никак не могу, у меня тридцать лет безупречного водительского стажа.
— Пешком так пешком, — махнула я рукой.
— Танечка, подождите меня на улице, — произнес он, — я сейчас.
Я вышла на улицу, наблюдая через открытое окно за тем, что происходило внутри.
Николай Николаевич небрежной походкой бывалого морячка подошел к столику своих приятелей и что-то сказал. Беседа была короткой, но лицо у Николая Николаевича просияло, словно он выиграл миллион.
