– Ну что ж, прекраснейшая, пусть будет так… «Роза в оковах»… Ты научишь меня ее правилам?
– Для этого я здесь. Но, мой господин, прошу позволить мне верховодить в игре. Понимаешь, это может быть опасно…
– Я согласен на твои условия.
– Тогда я приготовлю все… – Сита осмотрела покои, придвинула ближе к ложу низкий черный, крытый лаком столик, и удовлетворенно кивнула.
– Очень скоро, мой господин, я буду в полной твоей власти.
Рахман лениво разоблачился и упал на подушки. За умелыми движениями девушки он наблюдал за из-под полуопущенных век. Она тоже сняла с себя одежды, открыла золотую корзиночку, в которой лежали «любовные шарики», четыре шелковых шнура, неширокая белая шелковая лента, огромное пышное перо и еще одно длинное, заостренное перо белой цапли. Поставив корзиночку подле ложа, она легла, раскинув в стороны руки и ноги, произнеся с обворожительной улыбкой:
– Молю о пощаде, мой господин. Связанная, я буду совершенно беззащитна, и ты сможешь сделать со мною все, что тебе заблагорассудится. Я не смогу воспротивиться…
Глаза Рахмана чуть расширились. Она не откажет ему ни в чем – и сейчас он ощущал полную власть над телом и душой девушки. А в чем же состоит эта нехитрая игра, Рахман уже догадался. Он извлек из корзиночки шелковые шнуры и крепко, хотя и нежно, привязал ее запястья к изголовью, а щиколотки – к изножью постели: он просто сделал четыре петли, которые и накинул на резные столбики, украшавшие ложе. Такие же петли он затянул вокруг тонких запястий и щиколоток.
– Сопротивляйся! – отрывисто приказал он. – Я должен убедиться, что веревки крепко держат тебя, не причиняя при этом боли, моя красавица!
Сита натянула веревки – нет, высвободиться самостоятельно ей было не под силу.
– Я накрепко привязана, мой господин! – Она слабо улыбнулась.
Он посмотрел на груди Ситы, устремленные вверх, на все ее напряженное тело, и ощутил небывалое волнение. Она наблюдала за сменой выражений на его лице. Какие же все-таки дети эти мужчины… Неудивительно, что многим по вкусу такие чувственные забавы. Ей еще повезло: некоторым нравится причинять женщине в порыве страсти настоящую боль…
– Я завяжу тебе ротик, но лишь на время, красавица моя, – предупредил ее Рахман. – Вскоре я найду твоим губкам гораздо лучшее применение… – Он осторожно завязал рот Ситы белой шелковой повязкой. – Ты можешь свободно дышать? – заботливо спросил он, склонившись над ней.
Сита закивала. Крайне важно было сохранять полнейшее спокойствие, всецело отдаваясь на милость партнера, – так гласило главное правило игры.
Рахман достал из корзиночки бархатный мешочек, дернул тесемочку, и на ладонь его выкатились серебряные шарики. Затем он медленно ввел их один за другим в ее сладкие недра. Потом какое-то время просто любовался прекрасной своей пленницей. Да, она совершенно беззащитна сейчас! Это еще сильнее возбудило Рахмана. Скоро, о, очень скоро это дивное тело забьется в судорогах настоящей страсти!
Ситу же весьма интересовало, что он предпримет дальше. Она лежала тихо как мышка – ведь малейшее движение заставило бы серебряные шарики пронзить все ее тело сладкой мукой. Как жестоко с его стороны так мучить ее!
Рахман принялся медленно ласкать ее одной рукой. Касания были очень легкими и нежными – ладонь просто лениво скользила по ее шелковистой коже. Он проводил пальцем вокруг сосков – губы Рахмана тронула улыбка, когда они напряглись и затвердели, подобно розовым бутонам, прихваченным морозцем. От его прикосновений на животе Ситы появилась гусиная кожа… Потом рука опустилась ниже, затем скользнула в ложбинку у левого бедра, потом погладила округлый зад девушки, прежде чем пропутешествовать вниз по стройной ножке…
Стон девушки заглушила шелковая повязка: шарики все-таки ударились друг о друга в ее недрах, вызвав приступ болезненного наслаждения. Глаза Рахмана, полные торжества, устремились на девушку. Взор был красноречив: видишь, милая, ты моя, и я могу сделать с тобою что угодно! Он обхватил ладонями ее маленькую ступню и нежно погладил:
– У тебя прелестные ножки…
Губы его прильнули к крошечной ступне, горячий язык принялся ласкать тонкую щиколотку, затем округлое колено, дивное бедро… Язык скользнул было к цветку наслаждений… но вот Рахман уже наслаждается нежным животиком. Потом язык устремился вверх по нежной ложбинке между грудями – время от времени Рахман тихонько дул на разгоряченную кожу…
Тело Ситы вытянулось в струночку, шарики внутри нее все ударялись друг о друга, терзая девушку ощущениями необычайной силы. Она снова прерывисто застонала…
Рахман взял со столика пышное страусиное перо и принялся водить им по юному телу.
– Приятно тебе, моя красавица? – шепнул он.
Роскошное перо скользило вокруг ее грудей ласковыми, дразнящими движениями, затем по животу, потом по ногам…
Склонившись, Рахман принялся посасывать по очереди соски – и вот она вся выгибается, и повязка не может уже заглушить страстных стонов… Он стремительно укусил нежный сосок, но тут же лизнул, заглушая боль. Ритм ее дыхания резко участился. Он извлек шарики из ее пылающих недр и, не давая опомниться, уселся меж ее раздвинутых ног. Затем, взяв заостренное перышко, он склонился, обнажив жемчужину любви. А потом стал самым кончиком пера касаться нежного сокровища, подыскивая нужный ритм, прислушиваясь к дыханию девушки и пристально следя за страстными судорогами дивного тела. Зачарованный, он глядел, как темно-розовая плоть сочится пряным соком, а жемчужина любви набухает на глазах… Но он продолжал водить концом пера вниз и вверх, покуда все тело Ситы не выгнулось, не содрогнулось, а потом не рухнуло на ложе в полнейшем изнеможении.
Рахман тотчас же отложил перышко и сорвал повязку с лица девушки, нежно ее целуя и одновременно начиная новую любовную пытку. Язык раздвинул горячие и нежные губы, и она принялась жадно сосать его, одновременно приходя в себя.
Но весь он уже был охвачен пламенем – страстные игры возбудили не только Ситу, но и его. Он сел поверх нежной груди девушки и поднес к ее губкам свой нефритовый жезл.
Одновременно одна рука его протянулась назад и принялась поддразнивать девушку.
– Развяжи мне руки, – сказала она.
– Нет.
– Ну хоть одну… – молила она.
– О нет, моя красавица, – Рахман был неумолим. – Помни, что я твой господин! Покорись моей воле, Сита!
Она начала медленно и покорно вылизывать напряженную плоть, водя язычком вокруг рубиновой головки, а тем временем искусные ласки Рахмана подарили ей новое блаженство… Он с ума сводил ее дразнящими касаниями, и Сита не могла не оценить опытность своего «пациента»: он был искусен в игре, пожалуй, не меньше, чем она… И вновь она содрогнулась всем телом. Какие дивные пальцы…
