Волны мерно покачивали «Смелый», приближая его к долгожданной пристани Александрии. Но увы, приближая все же не так быстро, как этого желал Бедр-ад-Дин. Если бы он был крылат, как красавец конь, которому дал он имя Aбульхайр
[5]
, то преодолел бы расстояние, отделяющее его от любимой жены, так быстро, как только смог бы. Но увы, Бедр-ад-Дин не был крылат. И потому полагался на удачу, волю ветров и снисходительность Аллаха всесильного и всемилостивого.
О да, юноша дал коню человеческое имя. Но как можно было не подарить имя существу, благодаря которому он наконец обрел свободу быть самим собой?!
Сейчас, вспоминая свои приключения после того, как он ворвался в малый зал для аудиенций, не так сильно уже и злился Бедр-ад-Дин на джиннию. Он обрел стольких друзей, повидал многие страны, помог соединиться возлюбленным (а уже за одно это можно благодарить Аллаха всемилостивого – ибо не каждый день позволяет он свершать столь благое дело). И то почтение, какое вызывал он в своей горбатой ипостаси, было ему, что ж тут скрывать, очень приятно.
Но снова и снова возвращаясь мысленно к джиннии и размышляя о том, что же делать с ней дальше, Бедр-ад-Дин колебался в принятии решения. Любого решения. Ибо казнить бессмертную джиннию нельзя. Да и за что? Ведь и над ней тяготеет проклятие… Выпустить на свободу? О нет, и этого делать нельзя – ибо сейчас, разозленная, она станет куда страшнее той Зинат, которая встретилась некогда Бедр-ад-Дину. И увы, юноша подозревал, что нескоро еще джинния станет безопасной для встречных. Но оставить ее в клетке, а клетку запереть в доме… О нет, об этом было страшно даже подумать!
Вот потому и бежал от решения Бедр-ад-Дин, о чем честно и сказал мудрецу Тети. Хотя тот уже наверняка знал ответ на свой вопрос.
В неспешных беседах проходили часы, бесшумно слагаясь в дни. И вот вдали показалась бухта Александрии и порт.
– О Аллах! Наконец! – радостно вздохнул Бедр-ад-Дин. Не стоит и говорить, что он все время проводил, всматриваясь в горизонт и не обращая ни малейшего внимания на смешки, которыми обменивались матросы «Смелого».
Вот и камни пристани… Нежные руки любимой Фариды… Рядом дядя, который наконец увидел при свете дня, как выглядит его племянник и зять. Вот ворота в дом, что успел уже стать своим и желанным. И, о счастье, малыш Максуд, который улыбался с рук любящей бабушки и тянулся к блестящему камню, украшавшему чалму.
– Да будет благословенна милость Аллаха всесильного, дарующего нам бесконечные радости!
Бедр-ад-Дин пытался найти слова, чтобы выразить чувства, которые в этот час владели им, но не мог. Ибо столь великой и светлой радости, когда он взял на руки своего первенца, он не испытывал давно. Быть может, не испытывал никогда.
Не в силах расстаться с сыном, он рассказывал о своих приключениях, сжимая теплые ладошки, прислоняясь лицом к головке малыша, чтобы услышать волшебно-нежный аромат волосиков.
– Бедр-ад-Дин, ты играешь с малышом, как с куклой! Он же должен вырасти мужчиной, а ты его балуешь!
– Ах, моя прекрасная Фарида! Я не могу поверить, что у меня есть сын! Что моему сыну скоро исполнится год. Как только я подумаю об этом, на глаза наворачиваются слезы. И, надеюсь, что так будет всегда, когда я буду думать о своих детях. Ты согласна, прекраснейшая?
Фарида кивнула. Теперь, когда долгие месяцы ожидания были позади, она чувствовала себя счастливейшей из смертных. Ее муж вернулся, да, к тому же, вернулся победителем! И Фариде было этого довольно.
О да, она знала, что семейная жизнь не всегда безоблачна и радостна. Но за каждое мгновение счастья она готова была ежесекундно благодарить Аллаха всемилостивого и милосердного.
Наступил вечер. Малыш Максуд сладко спал, хмурясь от одному ему известных мыслей. И наконец Бедр-ад-Дин и Фарида остались одни.
– О муж мой, счастье моей жизни! Расскажи мне все, что случилось с тобой за это долгое время!
– Обязательно, прекраснейшая! Но не сейчас! Сейчас я буду без слов рассказывать тебе, как я скучал по своей жене и своему очагу, как радовался, когда увидел берега Александрии и что придумал, пока мы беседовали о разных разностях.
Опочивальня была залита серебристым лунным светом, проникавшим через открытое окно. На большой кровати, стоявшей посреди комнаты, раскинувшись, неподвижно лежал мужчина. Фарида сделала несколько робких шагов, и Бедр-ад-Дин открыл глаза.
– Я разбудила тебя? – шепотом спросила Фарида.
– Мне казалось, что я не сплю. Но теперь я в этом не уверен, – ответил он. – Ты явилась ко мне во сне или наяву?
Она затрепетала, взволнованная бархатным тембром его голоса, и чуть слышно ответила:
– Нет, это не сон, мой прекрасный! Это на самом деле я. Странствие закончилось, и ты вернулся, ты вновь со мной.
– Подойди же ко мне скорее, мое сокровище! Я не осмеливаюсь пошевелиться, боюсь спугнуть это дивное видение.
Фарида подошла к кровати, ощущая дрожь в ногах, и замерла, не в силах насмотреться на изумительную фигуру мужа. Бедр-ад-Дин забрал из ее дрожащих пальцев свечу и, поставив ее на столик в изголовье кровати, нежно взял ее за руку и потянул к себе. Она прильнула к нему, он погладил жену по голове и сказал:
– Какие чудесные у тебя волосы! Как я тосковал по ним… Мне хочется зарыться в них и наслаждаться их тонким ароматом. Почему ты дрожишь?
– Я тебя боюсь… Боюсь, что ты меня забыл, – призналась она.
– Тебя невозможно забыть, о звезда моих очей, – сказал Бедр-ад-Дин и положил ее ладонь на свое сердце. – Ты чувствуешь, как громко и тревожно оно бьется? Можешь делать со мной все, что хочешь. Я не стану торопить тебя!
Она окинула взглядом его мужественное красивое лицо и поняла по выражению его глаз, что он ее не обманывает.
– Но я не знаю, с чего начать, – прошептала она.
– Делай то, чего тебе хочется, любая ласка будет мне в радость, – с улыбкой произнес Бедр-ад-Дин и тихо добавил: – Погладь меня!
Она робко провела ладонью по его мускулистому телу и сразу же ощутила знакомый жар. Рука ее скользнула к его чреслам и сжала твердый подрагивающий жезл страсти, вытянувшийся в ее честь.
– Не стесняйся, ласкай меня, – шептал Бедр-ад-Дин, – Я сделан из плоти и крови. Чувствуешь, как твои прикосновения наполняют меня мужской силой?
Фарида задрожала, ощущая в руке ток его желания. По ее спине побежали мурашки.
– Поверь мне, Фарида, нас ждут изумительные минуты, награда за все те дни, когда мы были врозь.
Она осторожно коснулась внутренней стороны бедер своего повелителя. Бедр-ад-Дин чуть шевельнулся, словно бы приглашая ее продолжить увлекательное путешествие. Фарида ощутила приятное волнение, постепенно входя во вкус. Она в этот миг чувствовала власть над супругом, и кровь заиграла в ее жилах сильнее. Неожиданная свобода действий вскружила ей голову. Она принялась гладить своего возлюбленного, распростертого перед ней, упиваясь редкостным зрелищем мужской красоты и впитывая исходящую от юноши энергию. Руки ее снова потянулись к жезлу страсти и начали нежно ласкать его.
