Оказалось, что незаметно выскользнувший из дома соседский котенок Маркиз пробирался через дырку в заборе во двор Юрченко. Мунька, разумеется, гостю не обрадовалась, зато обрадовалась возможности лишний раз показать хозяевам, что недаром ест свой хлеб. Она кинулась на незваного гостя с лаем. Котенок принял доступные ему меры по спасению собственной шкурки и мухой взлетел на ветку яблони, не очень высоко от земли.
Муньку это еще больше раззадорило. Она лаяла как ошалелая, а котенок, истошно мяукая, звал на помощь.
— Хорошо, я хватилась сразу. «Маркиз, Маркиз», — взволнованно рассказывала соседка, — а его нет нигде. Во двор выскочила, а он уже к вам через дырку отправился. Только хвост мелькнул. Я сюда скорей. Нельзя, Муня, маленьких обижать, — добавила она, уже обращаясь к собаке.
А Мунька, потеряв интерес к происходящему, спокойно отдыхала от нервного потрясения, положив голову на передние лапы. Взгляд ее был безразличен. А что, собственно говоря? Хозяева ее работой довольны. На остальное можно хвост положить, если мыслить по-собачьи.
* * *
Я вышла из автомобиля Юрченко на Московской. Брат с сестрой отправились по своим делам. Распорядок их дня я уже приблизительно знала благодаря своему умению вытряхивать информацию из словоохотливости Галины Николаевны. Она была просто очарована моими способностями слушать и сочувствовать. Мы условились на восемь вечера, и я с ними рассталась.
И сразу помчалась в гараж. У меня была запланирована масса дел.
Прежде всего я отправилась в ЖКО к паспортистке.
Я знала, что Илья Николаевич (если он, конечно, тот, за кого я его принимаю) обязательно проверит, кто прописан в квартире. Мне пришлось выложить ей все начистоту и заинтересовать материально. Ну и, разумеется, припугнуть с помощью удостоверения на тот случай, если Илья заплатит ей больше.
Женщина в очках, с седыми, собранными в пучок на затылке волосами заверила меня, что закон она уважает и сделает все как надо.
— Не волнуйтесь, Татьяна Александровна. Я найду способ убедить молодого человека.
Я поблагодарила ее за чуткое отношение и на всякий случай напомнила, что она теперь является главным действующим лицом и что мои сотрудники, охотящиеся за преступниками, будут негласно наблюдать за ее действиями.
Блеф, разумеется. Но женщина поверила, что и требовалось.
После ЖКО я отправилась в медучилище, чтобы получше узнать Галину Николаевну. Там, правда, ничего особенного я для себя не почерпнула.
А вот в мединституте я узнала кое-что интересное. Правда, до меня не сразу дошло, какую ценную информацию я раздобыла. Сначала, конечно, была рутина. Отдел кадров, где я потеряла массу времени. Там мне сказали, когда учился Илья и когда был отчислен из института.
Самым паршивым было то, что учиться в мединституте — вовсе не значит ежедневно ходить на занятия в одно и то же здание. Кафедры разбросаны по многим больницам Тарасова. И мне, чтобы встретиться с его бывшими преподавателями, которых я вычислила с помощью деканата, пришлось весь день колесить по Тарасову.
Я осталась без обеда и еле управилась с намеченными делами до момента встречи с Аяксом.
К вечеру я была уставшей как черт, голодной как зверь, но довольной своей бурной деятельностью.
Я выяснила, за что отчислили Илью.
— Безусловно, очень талантливый мальчик, — говорил мне лысый толстячок в очках, — но продувная бестия. Понимаете, Татьяна Александровна, бог щедро одарил его талантом. У него были незаурядные способности. Студенты-однокурсники величали его Кашпировским. Он умел воздействовать на психику. Приступ мигрени, к примеру, снимал запросто. Способности свои просто обожал демонстрировать. Казалось, что в медицине ему самое место. Но парень был излишне меркантилен. Ему необходимо было все, и желательно сразу. Занялся каким-то бизнесом. Лекции начал прогуливать. В итоге Илья оказался в рядах самых злостных хвостистов. Медицина такого не признает. Регулярно неуспевающий медик — это будущий преступник. Ведь профессия врача — это прежде всего чувство ответственности за жизнь человека. Он этим качеством не обладал. Для него клятва Гиппократа была бы просто пустым звуком. Вот, собственно, и все, что я могу вам о нем рассказать.
Коротышка, сцепив пухлые ручки на животе, покрутил большими пальцами.
С этого момента мне уже стало ясно, что Илья каким-то образом причастен к смерти старушки. С помощью гипноза многое можно сделать. Но это надо еще доказать. Вот что главное. Предположить можно все, что угодно.
Я поблагодарила Бориса Андриановича:
— Спасибо вам большое, что потратили на меня время. Вы мне очень помогли.
Хотя, чем именно он мне помог, я пока не знала. Пока. Я еще не проанализировала полученные сведения. Это во-первых. А во-вторых, в тот момент, конечно же, я и не вспомнила о бабе Жене.
Попрощавшись с пухлячком, я села в автомобиль и помчалась в родную обитель, где меня уже должен был поджидать Аякс.
* * *
Венчик сидел на лавочке и мирно лузгал семечки. Слава богу, шелухи вокруг него на асфальте я не заметила. Оказалось, что ими изобиловала стоящая у подъезда урна.
«Молодец, Венчик», — отметила я про себя.
— Привет, бродяга, — весело поприветствовала я его.
А он, сердешный, обиделся:
— Здорово, Танюха, коль не шутишь. Только чегой-то ты меня бродягой называешь? Никакой я не бродяга. И свой дом у меня имеется.
Я тут же поспешила исправиться,
— Аякс, миленький ты мой, — я взяла его руками за морщинистые щеки. — Давно уж пора привыкнуть — это же мое любимое слово. Ты как будто первый день меня знаешь.
— Да не первый, конечно.
— Ну, а чего же тогда разбух? Держи лучше ключ и подымайся в квартиру. А я заскочу в магазинчик. Надо ж тебя прибарахлить соответствующим образом, чтобы на роль мухоморного дядьки тянул.
— Это на кой ляд ты тратиться собралась, Танюха? Деньги, что ли, лишние?
— Иди-иди, бродяга. Я сейчас.
Проблему с пижамным костюмом для Аякса я решила в пять минут. Он еще не успел разуться, когда я вернулась.
— Вот, Венчик, примерь пока, а я насчет покушать соображу.
Аяксу одеяние пришлось по душе. Он поглаживал его ладонями, приговаривая:
— Мягко-то как. Красота. У меня, Тань, такого никогда не было.
Мудрствовать с ужином по высшему классу у меня не было времени. Я просто отварила сосиски и соорудила гречку.
Мы с Аяксом проглотили все это с хорошей скоростью.
Аякс накинул поверх купленного мной домашнего костюма свое потрясное манто, благоухающее свалкой, и мы с ним рванули на конспиративную квартиру.
По пути я бесконечно наставляла, инструктировала Венчика. Одним словом, готовила его к нелегкой актерской жизни. И хоть Венчику придется туго, зато он поживет беззаботной сытой жизнью в комфорте и уюте. Это был большой плюс, что Аякс усвоил очень хорошо. Правда, утверждал, что его от такой жизни заранее тошнит и что «на такую аферу подписался» он исключительно из-за большого ко мне уважения. Да я с ним больно-то и не спорила. Тошнит так тошнит. Слава богу, хоть уважением его пользуюсь.
