— Ладно. Будем надеяться, что все обойдется. Валерка сегодня у тебя, дядечка, ночует. С утра его заберу. Уже поздно, и я валюсь с ног. Да и вы почивать ложитесь. Надеюсь, что места вам хватит.
— Нашла о чем заботиться. Мы же люди привычные, разберемся, — сказал Валерка.
— Все, ребята, пока. С утра чтоб у меня были как новенькие.
Я отправилась домой и по дороге никак не могла решить: заняться ли мне приватизацией кассеты или же я вполне обойдусь без нее.
Для осуществления «психической атаки» она мне в принципе не нужна. Зато в качестве вещдока — весьма ценный экземпляр. И если я ее не изыму сегодня или в крайнем случае завтра до начала «атаки», то Илья с перепугу может ее уничтожить. Вот такого страху я собиралась на него нагнать.
* * *
В моей квартире было тепло, уютно и тихо. Я отнесла грязную одежду в стирку и, облачившись в халат, уселась в кресло.
Я сладко зевнула, взъерошила волосы. Мои мысли снова вернулись к кассете.
Я достала косточки и высыпала прямо из мешочка на журнальный столик. А про себя решила, что выпавшая таким образом комбинация и будет ответом на мой вопрос.
26+10+14 — «Неблагоприятные символы».
И я впервые осталась довольна таким неблагополучным ответом.
Сегодня он означал, что я со спокойной совестью могу принять теплый душ, улечься в постель до полуночи и хорошенько выспаться. Надеюсь, что баба Женя больше не будет являться мне во сне и так меня пугать.
А вы, дорогой читатель, небось скажете:
— Фигня все эти сны, гаданья. Такого не бывает.
А вот и бывает. Проверьте на очень простом примере. Пришейте перед предстоящей дорогой пуговицу на одежду, а еще лучше вернитесь за чем-нибудь. Сами увидите: дорога не выйдет. Эти приметы мудрые люди веками придумывали. Все это связано с подсознанием. Подсознательно мы всегда знаем о грядущих препятствиях, и всякие-разные заморочки (отрываются пуговицы, забываются кошельки) потому и случаются, что каждая клеточка нашего организма в этот момент прислушивается, грубо говоря, к «мнению интуиции». Так-то вот. Поэтому я точно знала, что баба Женя, царствие ей небесное, мне в таком жутком виде больше сниться не будет.
Глава 10
В шесть утра я была уже как огурчик — бодра и весела. В квартире во время моего священнодействия над лицом звучала музычка. Я тихонько подпевала, нанося тушь на ресницы.
Все мне сегодня безумно нравилось: яркое совсем уже по-весеннему солнце за окном, заботливо приготовленный салатик и ароматный кофе.
И даже по поводу лишних килограммов в это чудесное утро я не сокрушалась.
Косточки мои все еще покоились на журнальном столике в той самой комбинации, которая вчера выпала.
Я взяла их в руки и проворковала:
— Первый удар будет метким, правда, милые?
Потом я их долго перемешивала — время, слава богу, терпело — и бросила на столик.
25+7+17 — «Ваши действия должны определяться вашими идеями».
Что же, и это неплохо. Я уже наметила такие действия.
Небольшая проблема возникла с гардеробом. Джинсы и свитер были замочены в термоядерной смеси: порошок, «Фейри» и кальцинированная сода, растворенные в теплой воде. Эту смесь я изобрела сама и надеялась на достойный эффект.
Порывшись в платьевом шкафу, я извлекла оттуда габардиновый костюм болотного цвета и светлую блузку… Из зеркала на меня смотрела элегантная блондинка. Мне она понравилась, скажу без ложной скромности.
Около семи я выскочила из квартиры. Машина, оставленная на автостоянке рядом с домом, завелась с полпинка — температура воздуха подходящая, и со стартером никаких проблем.
— Все начинается с утра, — повторяла я себе, родной, всю дорогу. — Если с утра мне все нравится, то до самого вечера все будет удаваться легко и просто.
Я похитила у своего «мухоморного» дядьки его друга Валерку, и мы отправились к дому бабы Насти. Илья уже был начеку — положительный Илья, мой друг-тележурналист.
Пара минут для обсуждения плана, и спектакль начался. Илья укрепил у себя под лацканом пиджака моего «клопа».
Я справедливо полагала, что другой Илья, вампир то бишь, раньше восьми не появится. Он же изо всех сил печется о покое старушки.
Я надела наушники и приготовилась слушать.
* * *
Звонок в дверь. Потом еще один, более продолжительный.
— Кто там? — раздался едва различимый голос старушки. Потом послышалась неясная возня, скрип открываемой двери.
— Анастасия Петровна, здравствуйте. Я с телевидения. Вот документ.
— Сейчас, милок, сейчас.
Непродолжительная тишина. — Видно, старушка ходила за очками и изучала бумагу, предъявленную Ильей.
— Господи, твоя воля. Что же вас ко мне привело, сердешный?
— Как что? Вы же обещали Илье Николаевичу, что попугая Гошу — я правильно называю? — на конкурс отправите?
— А-а. Да-да. А что такое? Переменилось, что ли, что-нибудь?
— Переменилось, бабуля. Может, вы впустите меня?
— Конечно-конечно. Проходи, милок, проходи.
— Где ваш Гошка знаменитый? Ах, вот он какой! Хорошая птичка!
— Хорроший Гоша, хорроший.
— Ах ты, умница. Анастасия Петровна, короче, так. Я забираю вас на съемки. На два-три дня вас похищаю.
— И-и, милок. Да вы что? Да как же это?
— А никак. В Москву надо сначала посылать видеозапись. Вам для этого ни денег, ни провизии не надо. Поселим вас в пансионате — Илья Николаевич уже обо всем договорился. Наоборот, вам даже заплатят рублей этак сто. Это будет отборочный тур.
Про сто рублей я, дорогой читатель, специально придумала, чтобы старушка не смогла устоять. Ведь для нее это немалые деньги. Так что правы были мои кости, предрекая уменьшение доходов. И это только малая часть моих убытков. Ведь я в пансионате три дня ее пребывания оплатила, заплатила и тем, кто будет изображать съемочную группу. Платил, конечно, Илья, но из моих кровных.
— Двадцать минут вам на сборы, милая Анастасия Петровна. И ни секунды больше. Поторопитесь. Гоша, хороший мальчик.
— Гоша хорроший! Иди поцелую. Иди поцелую.
— Ну что же, милок, как звать-то хоть вас?
— А я тоже Илья. Поспешите, Анастасия Петровна, милая вы моя. Если мы ко времени не успеем, то не видать вашему Гошке конкурса.
— Сейчас, Илюшенька, сейчас. Долго ли мне?
Некоторое время в наушниках слышались какие-то неясные звуки.
— Ой, господи, все, что ли? Воду перекрыть надо.
Хлопнула наконец-то дверь, и через пару минут они вышли из подъезда. Илья нес в одной руке клетку с попугаем, а другой поддерживал Анастасию Петровну. Он усадил ее в микроавтобус с надписью «Тарасов-ТV», и они уехали.
