Сердце мое наполняла благодарность к этому человеку. Я мысленно возблагодарил Аллаха, что не отвратил он от меня своего взора и позволил вновь найти себе дело, требующее всех сил и знаний.
– Ну что ж, да будет так! – Царь поднял вверх левую руку. – От сего мига ты, Синдбад-Мореход, становишься моим подданным. Я давно ждал человека, который бы видел и умел многое, а твой рассказ убедил меня, что такой человек появился. Знай же: с сего дня ты становишься начальником охраны моего порта!
Такое необыкновенное назначение поразило меня. Я не знал, что здесь есть порт, думал, что царь владеет лишь городом и народом. Но потом вспомнил, что его отец был учеником ученика Сулеймана ибн Дауда (мир с ними обоими!), а значит, и магом. Теперь мне стало многое ясно: царь аль-Михрджан также был волшебником, а потому видел действительную суть и вещей и людей. Сердце мое преисполнилось благодарностью. Я молча склонил голову в знак почтения и согласия.
– Итак, выбирай себе дом. Вскоре, надеюсь, появится в нем и хозяйка. Теперь ты чиновник на царской службе!
Царь задумчиво пригладил бороду, устремив взгляд в окно. Я понял, что аудиенция окончена.
Поклонившись, я вышел из покоев. Вслед за мной пошел и Джафар.
– Царь поручил мне присмотреть для тебя дом.
Я несказанно удивился. Ведь не прозвучало об этом ни слова. А тогда, когда говорили мы с царем, остальные молчали.
Да, видно, я не знал еще и малой доли тайн этого острова и его необыкновенных жителей.
Так я стал жить на острове Кассиль – служил начальником охраны в порту. В подчинении у меня были люди разные: и молчаливые, и болтливые, и на вид богатырски сильные, и слабые как дети. Каждому из них я нашел занятие по силам и уму и удивлялся лишь, что слушают они меня со спокойным достоинством. Соглашаются, не переча, или несколькими словами поправляют тогда, когда говорю я вещи неумные от незнания.
Дни шли за днями. Порт кипел жизнью всех портов: приходили и уходили суда, купцы привозили товары… Часто у причалов слышалась иноземная речь, когда понятная, а когда и вовсе незнакомая, хотя я считал себя путешественником и знатоком.
Как-то раз, когда солнце уже почти опустилось на край океана и я, закончив дневные дела, шел мимо рынка, послышалась мне речь родного города. Я подошел к лавке купцов в ярких одеяниях, похожих на одеяния жителей моего родного Багдада. Да, то были мои земляки.
Какая надежда вспыхнула в моем сердце! Но увы, ей не суждено было сбыться… Старшина купцов Касим ибн Касим рассказал, что судно их попало в сильный шторм, три дня щепкой носилось по океанским просторам, пока не попало в воды этого острова. Дивное диво – огромный крылатый конь, круживший в вышине, привлек их внимание. Удивились путники, но понадеялись, что где-то рядом земля. Последовав за полетом коня, высадились они на гостеприимном острове и возблагодарили Аллаха за милосердие.
Что ж, теперь мы все были соседями и подданными одного царя. Дарованную нам жизнь следовало прожить достойно и ни о чем не жалеть. Нравы острова быстро пришлись нам по вкусу, как и многим другим.
Была у Касима ибн Касима прекрасная племянница со сказочным именем Лейла. А стоит сказать, что женщины здесь могли выбирать себе спутников жизни так же, как и мужчины. Ум и благородство девушки быстро стали приманкой для самых лучших женихов. Но не знаю уж почему, выбрала она меня. Каждый день после службы в порту приходил я в лавку Касима и каждый день засиживался далеко за полночь за разговором с прекрасной Лейлой.
Вскоре понял я, что девушка пленила мое сердце, ибо во сне видел я только ее и наяву думал не о делах, а о мудрых ее речах, прекрасных глазах и мелодичном голосе. Что ж, вот сбылось предсказание царя аль-Михрджана, и в моем доме вот-вот должна была появиться хозяйка.
Касим не возражал против нашего брака, согласилась и девушка, ибо в обычаях острова было спрашивать ее желания и согласия. Сам царь почтил скромное торжество и назвал нас мужем и женой.
Наступила ночь – первая ночь нашего союза. Не знал я, что дарует нам грядущая жизнь, но надеялся, что смогу даровать своей любимой лучшую ночь из прожитых ею.
Я потушил светильники в нашей спальне, оставив лишь два, чтобы рассеять сумрак ночи и страх моей жены перед таинством союза. Лейла улыбнулась мне нежно и призывно, и я стал на колени рядом с ней, нежно коснулся губами ее губ и понял, что эта женщина самой судьбой предназначена мне, что только ее и жаждало мое тело, а моя душа может соединиться лишь с ее душой.
И я впился в ее губы поцелуем, быть может, и не нежным, но жаждущим. Да, то был поцелуй необузданной, неизъяснимой страсти. И жена моя поняла, что эта страсть кипела во мне лишь для нее – неосознанная, невостребованная. Поцелуй становился все жарче. Я чувствовал, что еще минута – и сгорю в огне невероятном. Через мгновенье я уже лежал рядом с ней, сам не помня, как это произошло.
Когда я оторвался от ее губ, чтобы отдышаться, моя жена попыталась воспользоваться этой возможностью и заговорила.
– Я неумела, неопытна. Хочешь ли ты меня такую?
– Хочу, хочу. Очень хочу. – Я сделал глубокий вдох. – Ты пахнешь цветами. Цветок мой, прекрасная Лейла, мне нужно соединиться с тобой, чтобы полностью насладиться радостью нашего брака.
Мои слова сломили ее неумелое сопротивление. Думаю, она мечтала об этом с того самого момента, когда я появился в ее жизни. Сейчас, я видел это, ее захлестывали острейшие ощущения – мое тело так близко к ней, руки прижаты к моей груди, а запах кожи, моя жажда просто кружили ей голову…
Я вожделел ее тела не менее, чем некогда вожделел ее души. И сейчас, получив все это, был не в силах сопротивляться водовороту страсти, что увлекал меня в самую пучину наслаждения.
Мою юную жену томили невероятные ощущения. Неторопливо я снял с нее покрывало и медленно обнажил. Хриплый звук сорвался с ее губ, когда я положил руки на внутреннюю часть ее лилейных бедер.
Лейла готова была потерять голову, когда я нежно добрался до ее цветка наслаждения, обнажив самую уязвимую часть тела. Медленно-медленно наклонил голову, и прежде чем она поняла, что я собираюсь делать, она почувствовала мое горячее дыхание, дразнящее ее нежную плоть.
– Синдбад, что…
В то мгновенье, когда мои губы коснулись ее тела, Лейла вскрикнула. От неожиданности она не могла сдвинуться с места, и неописуемое, невероятное наслаждение от этих ласк заставило ее изогнуться. Тело Лейлы дрожало, источая вожделение, которого она не знала раньше. Когда я провел по нему языком, она застонала, не в силах сдержаться. Я прошелся руками по стройному стану, лаская и возбуждая ту, что была мне обещана самой судьбой. Мой язык ласкал самые тайные изгибы ее девственного тела.
Затем я позволил себе поиграть ее персями; Лейла начала метаться на подушке, хватаясь руками за мои плечи. Она билась в поисках опоры, искала защиты, пыталась прекратить это невероятное, но сладостное мучение. Ей казалось, что она балансирует на краю пропасти, охваченная страстью, от которой прерывалось дыхание.
