И все эти долгие и мучительные годы Анхель считал дни и часы, когда наконец сможет назвать Марию своей женой. О, он не был монахом, он любил женщин и баловал себя любовью к ним. Но все это были лишь недолгие увлечения, минутные интрижки — ибо его сердце принадлежало ей одной, Марии-Эстефан, превратившейся ко дню своего пятнадцатилетия в настоящую красавицу.
Так, во всяком случае, считал сам Анхель. Пусть его матушка говорила, что девушка слишком высока ростом и худосочна, пусть сестры утверждали, что ее черты несовершенны. Пусть вся семья была уверена в том, что свадьба станет простой формальностью, соединив семьи лишь в приходских книгах, что самому Анхелю никогда не захочется переступить порог опочивальни молодой жены… Пусть в этом была уверена и сама Мария-Эстефан. О, свою тайну Анхель хранил более чем усердно, решив, что поделится ею лишь в свою первую брачную ночь и лишь с ней, своей любимой женой.
Она, в этот миг еще невеста, с чуть неуверенной улыбкой спускалась по истертым каменным ступеням вниз, к алтарю, вокруг которого застыли в ожидании многочисленные члены обоих семейств. Заплакал малыш — самый младший из племянников Анхеля. И этот простой звук привел все в движение. Запел орган, добрая сотня вееров потревожила замерший воздух, с разных сторон зазвучали едва слышные голоса — кумушки и родственницы обсуждали платье невесты.
Он же стоял, не шевелясь. Высокий ворот с брыжами стискивал шею, узкий камзол мешал вздохнуть полной грудью, тяжелая золотая цепь давила на самое сердце. И сейчас, стоя у алтаря, он боялся, что этого брака не будет, что в последний миг все расстроится — захворает пастор, в слезах убежит невеста, с проклятьями покинет замок Барредо ее суровый отец…
Но ничего этого не произошло. Венчание началось и закончилось. Клятвы были произнесены, и наконец он смог поднять от лица пышную фату, чтобы с полным правом прикоснуться к ее устам. И пусть они были сомкнуты и холодны, но этот первый долгожданный поцелуй стал настоящим благословением для обоих.
«Она моя! — ликовало его сердце. — Я буду жить рядом с ней, стариться вместе с ней и умру на ее руках в окружении наших детей и внуков!»
Кто знает, о чем думала Мария-Эстефан в этот миг. Она лишь распахнула свои прекрасно-погибельные глаза, взглянув в самую душу мужа. И должно быть, увидела там обещание спокойствия и счастья — ибо улыбка, нежная и обещающая, тронула ее уста. О, теперь она была не той отрешенной и покорной судьбе красавицей, которая всего лишь несколько минут назад спускалась к жениху. Она была женой, увидевшей, что любима мужем. Что не суровые годы холода и молчания ждут ее, а будет дарована ей настоящая жизнь, полная радостей и печалей, настоящая жизнь обыкновенной женщины.
Макама восьмая
Наконец они остались одни. Мария-Эстефан улыбнулась мужу. И от этой улыбки голова Анхеля закружилась.
— Как я ждала этого мига, — сказала она и счастливо вздохнула. Анхель не мог отвести от нее глаз.
О, он мечтал лишь об одном — насладиться ее любовью, насладиться мигом соединения. Но чем больше он об этом думал, тем более страшился даже потревожить ее чистую душу, не говоря уже о том, чтобы осквернить ее совершенное тело.
«Нет, — внезапно решил он. — Я не сделаю этого. С меня довольно уже и того, что она по закону принадлежит мне. Довольно… Я не могу оскорбить ее совершенство, не могу надругаться над ее чистотой».
— Ну что же ты, мой желанный? Почему ты столь далеко?
Мария слегка повернулась, соблазняя его своим видом. В ее глазах зажглись озорные искорки. О, сейчас она была столь прекрасна, столь… аппетитна. Он почувствовал, как нарастает его желание. Но вместе с желанием росла и его уверенность в верности принятого решения. Он не коснется ее. И пусть его осмеют все мужчины мира, пусть над ним посмеются даже небеса… Она останется невинной. А он будет ей служить, беречь ее, лелеять ее покой и молиться. Молитва укрепляет дух. А сейчас стойкость ему была более чем необходима.
— Я думала о вас, Анхель.
Она плавно прошла мимо, чуть слышно шелестя своим изумительным платьем. К счастью, она не стала приближаться, а лишь оперлась о чудесный резной столик.
Он оглянулся. Теперь он мог уйти. Но куда он пойдет? Как покинет женщину, от которой не может отвести глаз? Мария молча следила за ним. Всем своим видом она, казалось, бросала ему вызов. Господи, у него не было сил, чтобы сбежать от нее! Но он должен — о нет, он просто обязан удержаться от этого соблазна! Она не заслуживает столь низкой доли — служить ему на ложе. Она станет его богиней, и он будет обожать ее издали, как обожал бы саму Пресвятую Деву.
— Почему вы не приближаетесь ко мне, муж мой? Почему стоите так далеко? Неужели вы не мечтали об этом миге так, как мечтала я?
Мария оттолкнулась от столика и принялась медленно двигаться по комнате, вынуждая его наблюдать за ее соблазнительными изгибами, за тем, как плавно развеваются складки платья. О да, он мог представить, что скрывается под этими пышными юбками, как круто изгибаются ее бедра, сколь изумительно тонка ее талия. Он пытался не смотреть на нее. Он даже закрыл глаза, однако шуршание одежды, запах ее волос и особый, только ей одной присущий аромат не давали ему переключиться на что-нибудь другое.
— Мария, — сдавленно произнес Анхель, снова пытаясь заговорить. — Мария, послушайте…
Если она и слышала мольбу в его голосе, то ничем не выдала этого. Девушка остановилась за спиной Анхеля, положила руки ему на плечи и прильнула к нему, увеличивая его муку. Ее нежные пальцы скользнули по его груди и проникли под камзол.
— Я мечтала о вас, мой Анхель, с того самого дня, как увидела вас впервые. Тогда вы были моим любимым старшим братом. Потом вы стали моим наваждением.
Ее пальцы ласкали через рубашку его грудь. О, то была истинная пытка. Тело Анхеля пронзило острое желание, его ноги подались вперед.
— Я видела вас во сне. Я готовилась к этому вечеру, мой прекрасный.
Он чувствовал тепло ее руки сквозь шелк рубахи. Тело его горело желанием, но, удивительно, это лишь укрепляло его уверенность. Нет, он не надругается над ней.
— Вы слышите меня, Анхель? — спросила Мария, продолжая медленно поглаживать его.
Он молчал, сцепив зубы. Нет, у него не было сил, чтобы сказать ей хоть слово.
— Анхель, муж мой, что с вами?
Ужасно, ее рука все так же лежала у него на груди. Он чувствовал, что еще миг — и он не сможет сопротивляться. И тогда он хрипло проговорил, почти простонал:
— Уберите руку, Мария. Я не коснусь вас ни сейчас, ни вообще когда-либо.
— Вы не любите меня? — На глаза девушки навернулись слезы.
— Я люблю вас, люблю больше жизни. Я любил вас всегда. Но не могу оскорбить вашей чистоты низменным желанием земного мужчины. Я решил, что сохраню вашу чистоту, что вы останетесь невинной.
— Но я мечтаю о вас, муж мой. Мечтаю о нашей близости.
