Нечто подобное чувствовала и сама Алмас. Где-то в загадке таилась и разгадка. Женщина попыталась представить себе, что же произойдет в тот миг, когда она узнает, в чем источник всех знаний мужа, — обрадуется она или опечалится? Испугается еще больше или почувствует невероятное облегчение? Сможет после этого спокойно смотреть в глаза мужу или вынуждена будет бежать под отчий кров к вящей радости матушки и ее безмозглых соседок?
Должно быть, Хатидже поняла и этот невысказанный вопрос молодой женщины. Она вновь опустилась перед ярким лаковым столиком и вновь улыбнулась собеседнице.
— Еще немного молока, девочка, вернет тебе силы. И потом ты попытаешься вспомнить, о чем еще рассказывал тебе муж и когда ты впервые услышала этот рассказ.
Макама шестнадцатая
О Аллах всесильный и всемилостивый, как же он любит ночь! И более всего он любит ночь в дороге! Тишина и прохлада обнимают его своими нежными руками, яркие звезды горят в вышине, призывая его взгляд своими певучими голосами, а все живое вокруг спит.
Он любил ночь с той давней поры, когда был совсем крохой, самым младшим ребенком в огромной семье. Старший из братьев давно уже женился и навещал семейство не очень часто, старшая из сестер готовилась выйти замуж. Он же, трехлетний карапуз, должно быть, был вовсе несносен. Хотя, может, все, кто окружал его, просто хотели передать ему знания и умения, свой вкус к жизни и собственный опыт, пусть и небогатый, но все же куда больший, чем у него, малыша Максуда.
И это столь похвальное желание многочисленных сестер и братьев, бабушек и тетушек, дядей и дедов так утомляло мальчика, что он забирался под самую крышу, в каморку, где кроме него мог поместиться только призрак, и там пережидал порывы родственной любви.
Увы, проходили годы, но желание старших учить его уму-разуму вовсе не проходило. Лишь в тот день, когда старший брат его отца, достойный путешественник, Файзулла ибн-Фатих, взял его с собой, впервые вкусил Максуд радость настоящего уединения.
Мальчик превратился в юношу. Его собеседниками стали книги и свитки, и вскоре самые почтенные книжники считали честью для себя побеседовать с юным знатоком. Но и тогда более всего наслаждался Максуд тишиной и покоем, даруемым чтением. Братья и сестры так и не поняли, сколь сильно утомляют они мальчика своими настойчивыми поучениями, а потому продолжали рассказывать юноше то, что он знал, должно быть, куда лучше их всех, вместе взятых.
Шли годы. Максуд из малыша превратился сначала в юношу, а потом и в зрелого мужа. Он не женился, ибо не мог представить, что рядом с ним появится женщина, которая будет поучать и требовать, смеяться и плакать, чего-то все время желать и на чем-то все время настаивать.
В своей нелюбви к людям Максуд зашел так далеко, что готов был удалиться в пустыню и жить отшельником. И лишь мудрость его дяди, того самого уважаемого путешественника, теперь уже седого старца, помогла Максуду. По велению дяди он стал караванщиком. И теперь, спустя почти десятилетие, превратился в предводителя каравана, несравненного знатока тайных и явных троп, мудрого и молчаливого защитника чужого имущества от посягательств воров и разбойников.
Иногда для того, чтобы довести караван без приключений, Максуд нанимал чужеземных бойцов. Иногда вел караван вовсе уж глухими тропами. Иногда прибегал к услугам проводников, но предпочитал иметь дело с ними лишь в самом крайнем случае, куда более полагаясь на собственное звериное чутье, чем на чужие знания.
Он давно уже понял, что превратился в законченного человеконенавистника. И оправдывался лишь тем, что люди много чаще подают поводы к тому, чтобы подозревать их, чем к тому, чтобы ими восхищаться или их уважать.
Вот поэтому и любил ночь Максуд — предводитель караванов. Ибо ночь заранее предупреждала о своем появлении, ночь никогда не манила миражами, ночь всегда была безжалостна и честна.
Нынешний же поход был для Максуда весьма важен. Уважаемые купцы поручили ему довезти до далекой чинийской столицы, прекрасного города Лояна, драгоценные камни и пряности. Камни предназначались на строительство Храма Белой Лошади и были даром тех чинийцев, что населяли всю империю под рукой самого Великого халифа. Пряности же предназначались императору и стоили ничуть не менее, чем все камни и драгоценности, когда-либо перевозимые караванами Максуда.
Сам Максуд готов был отказаться от такого почетного, но опасного путешествия. Но лесть (о, этот воистину сладкий яд для ушей и разума) сделала свое дело. Лесть и немалые деньги, которые обещаны были ему после успешного возвращения.
О да, почетно быть единственным, кто может выполнить воистину невыполнимое. Но в то же время это и весьма глупо. Ибо любой его, Максуда, шаг мгновенно становился известен и его недругам.
Уважаемый собеседник может спросить, какие же недруги могут быть у предводителя каравана, человека небогатого и незаметного… И удивится этот собеседник весьма и весьма, когда узнает, что недругов у таких куда больше, чем у самого богатого купца. Ибо зависть ленива, а соперничество деятельно. Тот, кто просто завидует богатству, сидит недвижимо. Тот, кто желает богатство украсть, суетится и временами побеждает. А тот, кто этому вору препятствует, кто умеет его перехитрить и даже вернуть украденное истинному хозяину?… Да-да, тот становится его, вора, самым страшным врагом.
Вот потому у Максуда было множество врагов. И сейчас, на первом привале у подножья гор, через которые завтра ляжет караванная тропа, Максуд-предводитель и прикидывал, кто из них бросился за ним в погоню.
Искендер из рода Расулов, уроженец черной земли Кемет? К счастью, он уже безопасен. Некогда он, тогда еще зрелый муж, попытался отобрать богатый караван, который впервые вел Максуд. Но горы, лежащие по дороге, сыграли с людьми Искендера скверную шутку. Их покусали змеи, которым неоткуда было взяться на иссушенных каменистых склонах. Тогда Искендер решил, что Максуд призвал на помощь волшебство, дабы уберечь караван, и ославил Максуда колдуном. Но купцы, все чаще прибегавшие к услугам молодого предводителя, в один голос решили, что пусть он будет хоть сыном самого Иблиса Проклятого, но доводит караваны до цели без потерь.
Франк Жуан, решивший, что знает путь до Восходных скал — места, где солнце поднимается из океана? Нет, у него достанет здравого смысла удержаться от похода.
Слуга конунга, Ялгмар Беспощадный, уже десятки лет живущий в прекрасном Багдаде? О, этот мог бы рискнуть своей шкурой. Но он стар, и стары спутники его юности. Они просто не решатся на столь далекий и трудный поход…
«Кто же еще?» — спрашивал Максуд у холодной луны. Но лишь тишина была ему ответом. И в этой тишине он уснул, дабы завтра из-под поседевших бровей вновь настороженно осматривать каждый камень под ногами.
