Анатоль бросил на нее один-единственный мрачный взгляд, потом повернулся на каблуках и рванулся к дверям. Еще мгновение – и он запрется в своей неприступной твердыне, так и не узнав, что его настоящая невеста совсем рядом – стоит и дрожит, как испуганный кролик.
Преисполнившись отвращения к собственной трусости, Маделайн бросилась вслед за Анатолем, но лишь у самой двери настигла его и ухватила за полу плаща.
– Мистер Ледж… Анатоль… сэр… – Она даже не знала, как следует к нему обращаться, и чувствовала себя очень глупо.
Анатоль круто обернулся, и Маделайн впервые оценила силу его удивительного взгляда. Она могла бы поклясться, что ощутила что-то вроде толчка в грудь, заставившего ее поспешно отдернуть руку.
– Да? Что вам угодно? – резким тоном проговорил Анатоль.
– Я… я… это касается вашей невесты. Я только хотела сказать вам…
– Я не нуждаюсь в ваших объяснениях. И без слов ясно, что моя невеста боится меня как черт ладана. – В его глазах появилось неизъяснимое выражение, близкое к отчаянию. Может ли быть, что этот грубый человек все же способен что-то чувствовать?
– Сэр, вы совершили ошибку, – сказала Маделайн. – Дама, которую вы поцеловали, не ваша невеста. – Она набрала в грудь побольше воздуха. – Ваша невеста – я.
– Вы? – От его дикого взгляда девушка втянула голову в плечи.
– Да. Я Маделайн… То есть Маделайн Ледж. – И она выдавила из себя улыбку, которая увяла, как только Анатоль приблизился.
Прищурив глаза, он рассматривал дорогое изящное платье и искусно напудренный парик, столь неуместные в этой дикой местности. Потом он попытался обойти девушку кругом, но для Маделайн это было все равно что позволить голодному волку зайти со спины.
Он медленно осматривал ее со всех сторон, и по спине у Маделайн ползли мурашки. Она стояла совершенно неподвижно, прижав руки к груди, а в голове у нее билась нелепая мысль: «Если я не буду шевелиться, он не укусит. Или все равно укусит?»
Что сделает Анатоль, когда закончит осмотр? Принесет извинения за свою ошибку? И поступит с ней так же, как с Доротеей? От этой мысли все тело Маделайн напряглось, а сердце забилось чаще. Она невольно вытянула руки, как бы защищаясь.
Но Анатоль и не думал набрасываться на нее с поцелуями. Напротив, в его взгляде читалось явное презрение.
«Но ведь на Дотти он смотрел совсем по-другому… со стороны казалось, что она ему даже понравилась», – подумала Маделайн.
Как ни странно, это наблюдение отозвалось в ее душе болью.
Анатоль стоял, скрестив руки на груди, а лицо его было мрачнее тучи.
– Старик, видно, совсем из ума выжил, – наконец пробормотал он.
– Какой старик? – пролепетала Маделайн.
– Мармирдж, конечно. Чертов дурак.
В ту минуту Маделайн и сама не испытывала к голубоглазому священнослужителю никаких нежных чувств, но она не могла не встать на его защиту.
– Сэр, я уверена, что мистер Мармирдж сделал все от него зависящее, – сказала она. – Насколько я могу судить, вас не устраивает его выбор?
– Да разрази меня гром! Как он может меня устраивать?
Очевидно, ее муж не относился к людям, выбирающим выражения. Он продолжал:
– Вы не соответствуете ни одному из требований, указанных мной в списке.
– В списке?! – Маделайн задохнулась от возмущения. – Вы написали ему список, словно посылали на рынок закупать провизию?
– Ну да. Только вместо баранины и овощей я, кажется, получил пакетик сладостей. Я надеялся на что-то, по крайней мере, более… – Взгляд Анатоля скользнул по ее фигуре, задержался на груди. – На что-то покрупнее.
Маделайн гордо выпрямилась, развернула плечи. Подумать только, она еще пыталась избавить этого грубияна от унижения. Как ей могло прийти в голову, что подобный человек может обладать хоть каплей чувствительности?
– Видите ли, сэр, случилось так, что вы тоже являете собою совсем не то, что я ожидала увидеть.
– Неужели? – Хотя тон Анатоля предполагал полное его безразличие к данному предмету, он все же добавил: – И что этот старый дуралей вам обо мне наговорил?
– Он не столько говорил, сколько… – Маделайн достала портрет, и при взгляде на красивое лицо, так часто являвшееся ей в мечтах, у девушки защемило сердце.
Не успела она поднять голову, как услышала сдавленный возглас Анатоля. В следующий миг он выхватил миниатюру у нее из рук, а поскольку та все еще висела на ленте, он рывком подтащил Маделайн к себе. Она с ужасом ощутила поистине неукротимую силу, исходившую от этого человека.
Его глаза горели гневом.
– Откуда вы это взяли?
Маделайн, едва живая от страха, все же нашла в себе силы ответить:
– Мне дал ее мистер Мармирдж. Он сказал, что это точная ваша копия.
– Так вот, значит, как он вас сюда заманил! – Анатоль поднес миниатюру прямо к ее лицу. – Вот кого вы надеялись получить? Сказочного принца, черт бы его побрал?
– Конечно, не принца. Но, по крайней мере, джентльмена…
Продолжить девушка не успела: Анатоль рванул миниатюру, лента с треском лопнула. Маделайн тихо вскрикнула, прижала руку к пылающей ссадине на шее, а он в ярости отшвырнул портрет прочь.
Шатаясь, словно пьяный, он вошел в распахнутые настежь парадные двери и с силой захлопнул их за собой.
Маделайн ощущала полную опустошенность, и единственное, чего ей хотелось, – сжаться в комок, закрыть лицо руками и зарыдать во весь голос. Как будто в конце долгого и изнурительного путешествия она узнала, что человек, к которому она так стремилась, внезапно умер.
И она даже не могла оплакать его кончину, потому что Анатоля, являвшегося ей в мечтах, никогда не существовало. Ее губы искривила невеселая усмешка. Может быть, всему виной злая судьба? Прекрасный принц обратился в злое чудовище, поцелуй, который мог бы разрушить злые чары, достался другой, а принцесса отвергнута, и ее сердце навек разбито.
В ее возрасте давно пора перестать верить в глупые сказки. Маделайн потеряла счет времени и не знала, как долго простояла у колонны с сухими глазами и жгучей болью в сердце. Только негромкое покашливание за спиной вернуло ее к действительности. Решив, что это Роберт вернулся за ней, Маделайн обернулась, но оказалась лицом к лицу с преподобным Септимусом Мармирджем.
Они не виделись с того дня, когда в Лондоне состоялась церемония заключения брака по доверенности. Маделайн нужно было готовиться к путешествию в Корнуолл, а священник спешил вернуться к своей пастве и молодому хозяину замка, дабы доложить, что его поручение выполнено.
Маделайн сердито сжала губы. Больше всего ее бесило то, что после всего случившегося священник отнюдь не утратил своего безмятежного облика и по-прежнему походил на ангелочка. Как может человек быть таким лживым и в то же время обладать столь честными глазами? Он мял в руках свою треугольную шляпу, белоснежные волосы спутались, а щеки раскраснелись от быстрой езды. На лице застыло сокрушенное выражение.
