Свиток четырнадцатый
Внезапно раздался резкий грохот – чьи-то деревянные палицы забряцали по дереву пола – в наружном коридоре.
– Это за тобой. – Старуха спокойно вытерла рот тыльной стороной ладони. – Ступай, уже пора.
Хамида легко поднялась на ноги. Прислужница, неожиданно снова появившаяся в комнате, помогла ей накинуть длинное, до самого пола, шелковое платье без рукавов. Карие Айша взяла в руки кадильницу с тлеющими щепочками какого-то ароматного растения, и они вдвоем с девочкой овеяли душистым дымком складки тяжелого платья, прозрачную ткань туники, волосы на затылке, внутреннюю поверхность бедер.
Девушка без сопротивления позволяла им все это – она словно наблюдала со стороны и видела сейчас себя так же отчетливо, как видела старуху и нубийку. Разум ее будто дремал, мысли, словно огромные сытые рыбы в бассейне, еле двигались. Луч заходящего солнца скользнул сквозь прозрачный купол, дымное облачко от кадила внезапно окрасилось в разные цвета. Все движения девушки стали замедленными и более плавными. Еще раньше ей объяснили, что в покои султана ее должны проводить евнухи, но даже эта мысль не пугала ее сейчас. Она не чувствовала, чтобы от страха ее сердце опять забилось или во рту пересохло. В полном спокойствии она поднесла к глазам кисть руки и стала разглядывать золотые кольца, которыми украсила ее карие Айша.
«Что бы подумала сейчас Марват?» – спросила она себя, с улыбкой разглядывая свои руки, будто они ей больше не принадлежали. Пальцы танцевали у нее перед глазами, как розово-белые щупальца огромной цианеи.
– Кадина, кадина…
Наконец Хамида осознала, что к ней кто-то обращается.
Темнокожая юная служанка стояла рядом и что-то говорила. Обеими руками она поднимала к лицу девушки принесенный ранее кувшин с напитком, который до сих пор оставался на подносе. Девушка покачала головой – она не испытывала ни голода, ни жажды.
– Не хочу, – покачала она головой.
– Надо, моя госпожа, надо…
В первый раз девочка подняла глаза и уставилась в лицо Хамиды. Ее личико было очень маленьким, с заостренным узким подбородком, но взгляд казался диким и исступленным. Внезапно она скосила глаза в сторону карие Айши, чтобы убедиться, что та по-прежнему стоит спиной к ним, тщательно расставляя по местам драгоценные баночки. Даже в своем необычном состоянии девушка смогла разобрать, какая тревога написана на лице юной служанки, почувствовать исходящий от нее запах страха.
– Прошу вас, моя кадина, выпейте это. – Голос девочки прерывался.
Медленно поднесла Хамида к губам небольшой кубок. Напиток был прохладным, и она осушила его в три глотка, отметив машинально, что у жидкости тот же непривычный, чуть горьковатый привкус, что и у золотой лепешки.
В сопровождении карие Айши и прислужницы-нубийки она вышла из дверей хаммама и пересекла дворик, где могли прогуливаться лишь валиде. У порога она чуть помедлила, но уже через мгновение, впервые с тех пор, как была перевезена сюда, переступила порог доселе заповедной для нее части дворца. Едва различимая нотка свободы запела в ее сердце.
Но свобода не знала дороги в эти места.
Сам Юсуф, главный чернокожий евнух (его смерть – хоть он и не подозревал об этом – уже витала над ним так же близко, как она витала над Хамидой), в сопровождении четырех евнухов-стражей ожидал у входа, чтобы проводить ее в покои султана.
Сопровождаемая четырьмя безмолвными чернокожими тенями и уверенно ступающим Юсуфом, Хамида подходила все ближе к порогу внутренних покоев. Ног своих она почти не чувствовала, и ей казалось, что она скользит, почти плывет, а золотые башмачки едва касаются пола. Великолепная истома наполняла ее тело. Девушка осторожно прижала руку к шее, чтобы почувствовать под ладонью вес крупных жемчужин, и улыбнулась. Вокруг было так тихо, что она слышала шелест собственного платья, тихое шуршание шелка по камням пола. Она была как во сне… и ни малейших следов былого страха.
Фигура Юсуфа неожиданно потеряла четкость очертаний, затем, как будто евнуха кто-то подтолкнул, снова обрела прежние контуры. Один из сопровождающих положил руку ей на плечо, чтобы она не оступилась, но девушка с отвращением сбросила ее. Коридор впереди казался бесконечной темной лентой, причудливые бесформенные тени, оранжевые и черные, скользили вдоль стен. Это ее первая брачная ночь, разве нет? При этой мысли сердце девушки подпрыгнуло от радости, но глаза ее вдруг закрылись, и веки сделались тяжелыми, словно из свинца, и никак не хотели подниматься.
– Помогите ей, что смотрите?! Девушка едва держится на ногах.
Две руки, по одной с каждой стороны, подхватили ее под локти, не встретив обычного сопротивления.
Затем она увидела, что лежит на огромном ложе в самом центре какой-то комнаты. Хамида понятия не имела, как она там оказалась, в памяти остались только смутный силуэт Юсуфа да толстые черные складки на его шее, залитые потом, когда он пытался поднять ее. Следующее, что она запомнила, – огромная сводчатая пустота смутно различимого зала, просторный балдахин над головой и четыре витые колонны, похожие на лакричные леденцы, на которые он опирался. Девушке показалось, что над ней раскрыл свои объятия купол главного храма Невильс-Лоджа.
– Что ты с ней сделала?
Услышав голос Юсуфа, громкий и пронзительный, Хамида удивилась. В покоях султана разговаривать не дозволялось, и здесь даже всесильный Юсуф говорил едва слышно, как напроказивший мальчишка. Сейчас он совсем не походил на грозу гарема и половины дворцовой стражи.
Карие Айша, напротив, казалась рассерженной.
– С чего бы я стала с ней что-то делать? – Ее пальцы, в хаммаме такие уверенные и ловкие, сейчас едва справлялись с застежками платья Хамиды. – Это с ней из-за опиума, кто-то дал ей двойную дозу…
– Кто? – Снова голос Юсуфа.
– А ты сам что, не знаешь? – Старуха будто выплюнула эти слова. – Кому же еще это сделать, как не…
Голова девушки склонилась на грудь. Где-то рядом послышался тихий всхлип. Она попыталась оглядеться, но глаза не слушались, они с трудом открывались и куда более охотно закрывались. Чьи-то руки, теперь их, кажется, стало больше, раздевали ее, ставшую слабой и беспомощной, точно ребенок. Тяжелое платье с нее сняли, но тонкую белую тунику оставили, и теперь только она прикрывала плечи и грудь девушки. Снова послышался стон, теперь он будто раздался ближе.
– Помогите же ей кто-нибудь!
Странный мягкий голос, так не похожий на то, что она уже слышала здесь, зазвучал совсем рядом. Чьи-то ручки, ей показалось, что совсем маленькие, захлопотали вокруг нее, укладывая на валик подушки ее голову, укрывая до пояса шелковыми тканями. Личико маленькой служанки, покрытое слезами и уже чуть припухшее от них, на секунду возникло перед глазами Хамиды – она заметила, что щеки маленькой нубийки и Юсуфа почти касаются друг друга, – затем снова исчезло. Теперь девушка поняла, что всхлипы, походившие на те невнятные звуки, которые может издавать лишь насмерть перепуганное животное, принадлежали этой девочке.
