Я не выпрямлялась, пока она не подошла к Ивану, тогда я села прямо и ослабила поводья. Слегка ткнув ее в бок ногой, я дала ей понять, что не хочу, чтобы она останавливалась. Когда же она прошла в ворота, Иван снова стал похож на кота, который только что расправился с канарейкой.
Я довела ее до того места, где на нее садилась, и натянула поводья. Она остановилась. Я сидела в седле, послушно ожидая следующих указаний инструктора. Иван подошел ко мне со спины и положил руку мне на бедро.
— Разрази меня гром! У тебя вышло. Давай я помогу тебе спуститься.
С этими словами он скользнул рукой по моему бедру до самой талии. Я вздрогнула. Он не мог не заметить этого, потому что тут же спросил:
— Тебе холодно?
— Нет. Как раз наоборот.
— Может, тебя нужно снова полить из шланга?
— Смотря какой именно шланг вы имеете в виду, мистер.
Он рассмеялся.
— Ну-ка, мой острый язычок, спускайся вниз.
Я перебросила ногу через спину Мускат, держась при этом за седло. Когда моя нога уже перенеслась через ее круп, Иван взял меня за талию и помог мне приземлиться. Он не отпустил меня. Прижавшись промежностью к моей заднице, он прошептал мне на ухо:
— Видишь, страсть моя, не одна ты разгорячилась. Я был в таком состоянии все занятие.
Я повертела задницей, стараясь, чтобы его выпуклость проникла в меня как можно глубже.
— Приятно осознавать, что не я одна не прочь порезвиться.
— Конечно нет, мисс, Мускат тоже бывает не прочь порезвиться. Как раз сейчас мы должны о ней позаботиться.
Он отпустил меня и принялся снимать седло.
— Ты знаешь, что сводишь меня с ума?
— По-моему, тебе для этого немного надо.
— Да вы, оказывается, шутник, доктор Козак!
— Благодарю вас. Это делает жизнь интересной.
Я наблюдала, как он неторопливо снял упряжь и унес ее. Затем он принялся чистить Мускат щеткой.
— Я так могу и приревновать. Ты уделяешь ей больше внимания, чем мне.
— Такие правила. Необходимо уделять должное внимание животному. Вообще-то ты обязана это делать, а не я.
Он протянул мне щетку.
— Давай, почисти ее. Пора вам познакомиться ближе.
Я взяла у него щетку.
— Как ты это терпишь?
— Что именно?
— Это.
Я протянула руку и легонько коснулась его промежности. Он взял мою руку и поцеловал пальцы.
— Мне нравится это ощущение. Я могу находиться в таком состоянии достаточно долго, ничего не предпринимая. Если, конечно, какая-нибудь бесстыдная девица не попытается склонить меня к тому, что я не хотел бы делать прямо сейчас.
— А ты и впрямь хладнокровный мерзавец, а?
— Я же предупреждал. Может, теперь ты мне поверишь.
— Может быть. Но я не менее настойчива, чем ты хладнокровен.
Я высвободила свою руку из его руки и намеренно еще раз погладила его между ног. Затем я повернулась к Мускат, чтобы почистить ее. Иван подошел сзади и прижался ко мне, буквально пригвоздив меня к лошади.
— Ты хотела знать, люблю ли я блюда из морепродуктов. Из каких?
Он начал медленно тереться об меня.
— Креветки и гребешки. Еще омары, если мне посчастливится их найти. Что ты делаешь?
— Звучит неплохо. Я пытаюсь мастурбировать об тебя.
— Что ты пытаешься делать?
Он стал тереться еще настойчивее.
— Я мастурбирую.
Он прижал меня к себе еще сильнее. Если бы не наши джинсы, он бы проткнул меня.
— Ты первая начала. Теперь мне просто необходимо облегчение.
— Тогда позволь мне снять с тебя джинсы. Я с колпачком.
— Так ты снова подготовилась! Знаешь, я предпочитаю кончить так, как мы стоим сейчас.
Пока Иван терся об меня, Мускат стояла как вкопанная. Желание сопротивляться ему снова охватило меня, как в первую ночь. Я попыталась ударить его щеткой, но выронила ее. Иван запустил руку мне под рубашку и стал мять мою грудь. Другой рукой он схватил меня между ног. Я не смогла сдержаться. Я начала тереться об его пальцы.
— Ты, сукин сын, трахни же меня наконец!
— А ты не подбираешь выражения, когда возбуждаешься, я прав? Нет, моя дорогая, на сегодня хватит. Либо так, либо никак.
Он ущипнул меня за сосок, и мое тело словно током пронзило. Я стала тереться еще сильнее.
— Полагаю, ты выбрала первый вариант.
Его рука стала скользить вверх и вниз у меня между ног, одновременно я чувствовала, как его возбужденный член трется об меня. Я прижималась к нему, отчасти сопротивляясь, но в основном из-за желания ощутить его внутри.
Внезапно он застонал у моего уха и с новой силой схватил меня между ног, причиняя мне самую сладкую боль. Я еще сильнее прижалась к его руке, отчего мои ощущения усилились. Я почувствовала приближение оргазма и схватилась за Мускат, чтобы не упасть. Его рука снова сжала мою промежность, на этот раз это был скорее рефлекс, чем намеренное действие. Уткнувшись в Мускат, я снова застонала, чувствуя, как сквозь меня проходит новая электрическая волна.
Когда ко мне вернулся дар речи, я выпалила:
— Ах ты, сукин сын, почему ты меня не трахнул?
— Потому что, страсть моя, это не в моем стиле, ты не находишь?
Он повернул меня лицом к себе.
— Ради всего святого, ты можешь определиться? То ты хочешь меня трахнуть, то ты не хочешь меня трахнуть! Чего, черт возьми, ты все-таки хочешь?
— Я хочу, чтобы ты поняла, каково это — быть со мной. Либо ты сможешь с этим смириться, либо нет. Если тебе это удастся, ты будешь первой.
Он провел рукой по моим волосам и посмотрел на меня так, что от его взгляда я чуть не сгорела дотла.
— Боже мой, Пэш, я никогда так не привязывался к женщине, как к тебе. Но я не могу наступить себе на горло. Я доведу тебя до такого состояния, какое ты сможешь выдержать, а затем поведу тебя еще дальше. В этом весь я. Пока я не встречал женщину, которая смогла бы продержаться больше двух раз.
— Я начинаю понимать почему!
— Именно этого я и хочу. Чтобы ты поняла.
Он наклонился ко мне и поцеловал меня в лоб.
— Я хотел трахнуть тебя больше, чем ты можешь себе представить. Когда я увидел тебя сегодня, сразу это почувствовал. Но мне не доставляет удовольствия поддаваться инстинкту. Мне нравится держать это под контролем.
— Ты ведь хотел, чтобы я сопротивлялась, не так ли?
— Черт возьми, еще как! Я не хочу, чтобы какая-нибудь простушка сохла по мне и надоедала постоянными звонками. Я хочу, чтобы ты сопротивлялась мне. А когда наконец ты сдашься, ты не просто сдашься мне, ты сдашься самой себе.
