— Мне может понадобиться кое-какая помощь на кухне. Ты же не собираешься просто сидеть и смотреть, как я работаю?
— «Брось хмуриться! Взгляни повеселей! Смотри, какой заботливый я муж, — сам для тебя состряпал и принес».
Он взял коробку из моих рук и помог мне встать.
— «Уж благодарности-то это стоит!»
Он привлек меня к себе и нежно произнес:
— «Отлично, Котик, поцелуй меня».
И он поцеловал меня, но как-то по-другому, не так, как раньше, нежно, бережно, как будто мои губы могли повредиться, прижмись он к ним чуть сильнее.
— Если ты осмелишься отдать мою еду слугам или кому-то еще, как это проделал Петруччио с Катариной, твои вещи, которые ты так предусмотрительно оставил у двери, окажутся на улице, а вслед за ними отправится и твоя задница.
— Твоя квартира довольно мила, но все-таки в ней слишком мало места для прислуги. Наверное, твоя спальня особенно уютна.
— Можешь сам в этом убедиться, если хочешь.
— Что ж, по-моему, настало время поставить розы в воду и откупорить одну из этих бутылочек.
Иван проследовал за мной в кухню. Я нашла вазу для цветов и поставила чудесный букет на стол. Вода для макарон уже кипела.
— Закуски и салат готовы. Но мне нужно еще приготовить макароны и положить морепродукты в соус. Я готова выслушать все твои пожелания.
— А вот это уже, дорогая моя, провокационный вопрос, учитывая, что я возбужден до предела.
— Что ж, мой милый Ваня, — сказала я, делая ударение на слове «Ваня», — ты можешь не извлекать свое богатство из штанов до конца ужина. Ужин ждать не может.
Он подошел ко мне со спины и обнял меня за талию.
— Если бы моя дорогая матушка слышала, что ты сейчас сказала, она бы в гробу перевернулась! — Он наклонился и поцеловал меня в шею.
— Ах ты, негодник! Отпусти меня, мне нужно закончить с ужином.
Я вырвалась из его объятий и пошла за бутылкой вина.
— Вот, — сказала я, протягивая ему бутылку и штопор, — открывай.
— Требовательная Джуди, вот ты кто!
Он взял бутылку и принялся откупоривать ее.
Я протянула ему два бокала. Затем я положила ему в рот оливку.
— Веди себя пристойно, пока я готовлю ужин.
Он улыбнулся, все еще жуя, по его лицу можно было прочесть: «Весь мир у моих ног».
— Тогда поручи мне сделать еще что-нибудь.
— Ты можешь нарезать хлеб. И поставь салат на стол. Он в холодильнике.
— Слушаюсь, мэм. Кстати, ты отлично выглядишь. Это платье выгодно обрисовывает твою попку.
По пути к холодильнику он игриво похлопал меня по заднице.
— Тебе придется подсказывать мне маршрут, пока я не начну ориентироваться здесь самостоятельно. Где взять нож для хлеба?
— У двери есть полочка, там уйма ножей. Ты тоже неплохо смотришься в этом пиджаке. Очень подходит для профессора.
— Да брось ты! Я не думаю, что профессора одеваются иначе, чем другие люди. Пожалуй, стоит убрать отсюда эти ножи.
— Не скромничайте, профессор, на вас шикарный твидовый пиджак. Много вы таких видели на улице? И какого черта ты собрался убрать ножи?
— Я тут заметил, что отсюда как раз легко добросить нож до двери спальни. Не хочу рисковать. Лучше убрать их в безопасное место!
— Может, будет лучше, если ты постараешься не совершать поступков, которые могли бы вызвать у меня такую ответную реакцию?
И снова он улыбнулся мне — той самой улыбкой, одновременно угощаясь оливками и артишоками.
— Можно мне кусочек сыра?
— Конечно.
Он принес мне кусочек сыра и положил его мне в рот, как я это сделала с оливкой.
— Сегодня я закончил читать «Благоразумие».
Я чуть не подавилась сыром.
— Так быстро? — воскликнула я, продолжая жевать.
— Сначала прожуй, дорогая. Я не хочу, чтобы ты задохнулась на моих глазах.
Я прожевала, и проглотила все, что было у меня во рту, и спросила:
— Тебе понравилось?
— Мне очень понравилось. Помешай соус, пока он не подгорел.
— Не мог сказать мне это после ужина? — упрекнула я его, мешая соус и одновременно бросая макароны в кипящую воду.
— На это время у меня другие планы. Я подумал, это станет хорошей темой для разговора за ужином.
Сразу две мысли пришли мне в голову. Он дочитал мою книгу, и у него есть планы на вечер.
— Иван, давай все по порядку. Я согласна на все, что будет после ужина, но сейчас я хочу знать, что ты думаешь о моей книге. Для меня это важно.
— Я же сказал, что мне понравилось.
— Это мне ни о чем не говорит. Я хочу услышать твою критику.
— Пэш, мне она понравилась настолько, что я решил попытаться включить ее в свой учебный план уже этой осенью.
— Ты это серьезно?
— Вполне серьезно. Это исключительное произведение. Как и ты сама. Думаю, пора приступать к ужину.
Удивление на лице Пэш сказало мне о многом. Я знал, что лишил ее дара речи, — подвиг, достойный бокала шампанского и тоста. Я прошел мимо нее к плите, помешал соус и затем попробовал его на вкус.
— Очень вкусно. Буду счастлив помочь тебе слить воду с макарон. Вообще-то я очень хочу есть.
Я обернулся и увидел, что ее взгляд устремлен в одну точку где-то на моей спине. Я постучал по ее голове.
— Эй, есть кто-нибудь?
— Тебе нравится сбивать меня с толку, не правда ли?
— Очень нравится.
— Почему?
— Потому что, страсть моя, в такие моменты ты еще прекраснее. — Я снова повернулся к плите, чтобы выключить соус и проверить готовность макарон. Для этого я достал одну из них и бросил ее на стену. Она прилипла.
— Бог ты мой — просто чудо!
После этого я съел ее.
— Мы обязательно поговорим о твоей книге — я обещаю.
— Спасибо.
Она все еще была где-то далеко. Я взял ее за плечи.
— Пэш, мы все обсудим. Да, я действительно люблю заставать тебя врасплох, но я вовсе не поэтому избегаю разговора с тобой. Нас ждет ужин, который, по твоим же словам, долго ждать не может. Если мы начнем обсуждать твою книгу прямо сейчас, ужин будет испорчен.
— Ты совершенно прав, тогда какого черта ты выпалил все это за три секунды до того, как сесть за стол?
— Я уже сказал тебе: в такие моменты ты еще прекраснее.
Я поцеловал ее в лоб.
