Еще дома, изучая карту московского метрополитена, Сашка беспокоился: каково будет ощущать себя в хаосе потока, несущего беспомощные и обезличенные частицы? Превратиться – пусть на время – в элемент серой трепещущей массы? Теперь, находясь в окружении множества людей, которых так боялся, парень осознал: самое пугающее и удивительное было в другом. А именно – в полном отсутствии зрительных контактов. Он пытался поймать чей-нибудь взгляд, – убедиться, что находится среди живых существ, способных мыслить и чувствовать, а не среди роботов, в чьи процессоры зашиты однотипные программы. Напрасно. Взгляды людей были направлены не вне, а внутрь. Сей факт всерьез удручал бы Сашку, если бы тот не осознавал, что задержится в странном не видящем социуме всего на трое суток.
Вышел из метро и зажмурился от яркого света. Солнце, разозленное неумолимо наступающим вечером, яростно выливало на город остатки ядовито-желтых лучей. Целлофановая пленка знойного марева дрожала в просветах между домами и машинами. Горячий воздух обжигал ноздри. Сашка закатал длинные рукава рубашки и вытер пот со лба. Из-за суеты в аэропорте он не сразу обратил внимания на невероятную жару, и сейчас удивленно озирался, в надежде отыскать тень.
– Простите, вы не в курсе, как пройти к гостинице «Альфа»? – спросил у похожей на учительницу женщины. Та махнула в неопределенном направлении и нырнула в маршрутку. Обратился к пожилому мужчине с пухлым портфелем:
– Извините, вы не подскажете…
– Не подскажу! Я сам тут первый раз!
Еще трое прохожих не осчастливили ответом. Наблюдавшая за Сашкиными передрягами бабуля сжалилась:
– Куда тебе, сынок? К «Альфе»? Это вон туда, – указала она, – три квартала прямо.
– Спасибо! – просиял и зашагал прочь в предвкушении скорого душа. Ни через три квартала, ни через четыре отеля не оказалось. Мнения опрошенных пешеходов расходились. Один вещал, что «Вам в другую сторону, лучше на троллейбусе», второй, что «Тут близко, поверните за угол», третий советовал проехать на метро до следующей станции. Бесцельно побродив минут пятнадцать, купил в киоске карту Москвы и благополучно отыскал нужный путь. Посмеялся, что сразу не додумался.
Гостиница была, мягко говоря, очень скромная. Оно и понятно: если всех участников выставки размещать в дорогих отелях, то от организаторов потребуются дополнительные усилия, чтобы окупить затраты. Сашка далеко не царскими хоромами остался доволен. В номере имелась кровать и санузел, и это главное. Душно, правда. Но если на ночь открыть форточку, к утру посвежеет. Едва вышел из ванной с полотенцем на бедрах, зазвонил городской телефон.
– О, вы нашли дорогу! Ну, слава богу! – в трубке раздался знакомый женский голос. – Как некрасиво получилось, вы уж простите! Наш водитель в пробку попал, а сообщить, что не успевает, не мог – батарея в мобильном разрядилась.
– Ничего. Я добрался в целости и сохранности.
– Прекрасно! Завтра в 12.00 открытие выставки, приезжайте пораньше в Центральный Дом Художника, сообщите на входе фамилию, вас пропустят.
– Договорились.
Подошел к окну. Пейзаж наводил уныние: однотипные серые строения и кишащая автомобилями дорога. Можно было бы погулять в окрестностях, но желания не возникло. Сашка ощутил резкое отторжение от простиравшегося перед ним города. Возможно, сказывалась усталость после долгого пути. Кроме того, стоило учитывать разницу в часовых поясах. Сейчас в Магадане – середина ночи.
Глава 13
Решение созрело неожиданно, и было таким простым, что Марка чуть по лбу себя не стукнула: как же ее раньше не осенило? Надо привлечь журналистов! Не зря же их величают четвертой властью. У них больше способов повлиять на ситуацию, чем у 16-летнего подростка.
До районного центра, находившегося в 60 километрах к северу по трассе, добралась на рейсовом автобусе. На полупустом вокзале, напоминающем просторный заброшенный сарай, долго стучалась в окошко справочной. Через десять минут в нем возникло заспанное лицо дородной женщины. Она удивилась, что ее кто-то потревожил. Мара извинилась за беспокойство и спросила, не знает ли та, где размещается редакция местной газеты.
– Газеты? – разбуженная потерла припухшие веки. – В киоске «Союзпечати» на центральной площади!
Не дожидаясь благодарности, женщина опустила картонку, закрыв окошко. Терроризировать ее дальше бессмысленно: она все еще спала, и просыпаться в ближайшее время не планировала. Девушка вышла из здания автовокзала и на минуту остановилась на пирсе. Залюбовалась дрожащим полотном реки, – такой широкой, что даже напрягая зрение, было невозможно увидеть другой берег. Амур волновался под порывистыми ударами ветра, дыбился пенными волнами, сердито впечатывая их в бетонные стены. Редкая река могла бы потягаться с Амуром в суровой мощи и животной дикости.
На главной улице райцентра народу было не густо, но достаточно, чтобы нашелся хоть кто-то, владеющий нужной информацией. Через полчаса Мара уже стояла возле двухэтажного особняка, в правом крыле которого располагалась редакция газеты «Сельские новости». Прошла вдоль по коридору, гадая, в какой кабинет зайти. Двери с табличками «Редактор», «Корректорская» и «Компьютерная» следовало проигнорировать. А вот надпись «Отдел информации» – именно то, что нужно.
Едва подняла кулачок, чтобы постучать, как дверь распахнулась. Седой мужчина в светлом пиджаке вздрогнул от неожиданности.
– Ух! Чуть не сбил!
– Ничего, я бы успела отскочить.
– А ты к кому?
– К журналистам. У меня есть злободневный материал.
Мужчина взглянул на юную незнакомку с явной симпатией:
– Даже так? Забавненько. О школьном празднике, поди?
– Не угадали.
– Тогда пошли на крыльцо, я покурю, а ты поведаешь, о чем твой злободневный материал.
Маркин рассказ собеседника заинтересовал. Он курил уже третью сигарету, то и дело стряхивая пепел в цветочную клумбу. Девушка хотела отчитать его за наплевательское отношение к растениям, но удержалась. Этот журналист – ее единственная надежда. Надо усмирить свой характер. Она выдохнула, завершая речь:
– Вот где-то так. Я записала вам телефон нашего лесхоза и фамилию-имя директора, если вы туда будете звонить. И начертила схему, как проехать к месту вырубки.
Мужчина затянулся, закрыв глаза, смакуя вкус никотина.
– И откуда ты такая активная выискалась, – сказал, щурясь от удовольствия. – Я проверю твою информацию. Если она верна, то напишу статеечку.
Мара просияла:
– И когда она будет опубликована?
– Какая ты шустрая! Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Понадобится неделька-две, чтобы разобраться, – журналист снова стряхнул пепел.
– Вон же урна, зачем цветы портите? – шутливый тон скрывал негодование.
– Ух, прямо комсомолка и активистка!
